Контрразведчик - Денис Козлов

Незаметно пролетел первый офицерский отпуск Михайленко, и вот уже пришла пора прощаться с родными.

В Моздок Максим приехал за два дня до конца официального отпуска.

— Чего так рано? — удивился старший офицер на вертолетной площадке, которая находилась за Тереком в нескольких километрах от самого города. — Мог бы еще два дня по бабам бегать.

— За то, что раньше приеду, никто и слова не скажет, а вот если опоздаю…

— Хрен с тобой, — улыбнулся майор. — Но все одно: ночь тебе тут коротать придется. Сегодня кто-то из большого начальства летит, под него «вертушка» забита. А завтра «корова»[2]на Ханкалу пойдет, с ней и отбудешь. Оттуда — с тыловой колонной до места.

— Не вопрос. А где ночевать?

— Да тут, на лавочке. Погода-то теплая.

Вертолетная площадка представляла собой небольшую посадочную полосу, на которую могло приземлиться не более десяти вертолетов, с домиком-будкой дежурной службы, двумя гостевыми палатками, в которых ожидали своего вертолета офицеры из числа бывалых, и хлипким забором. Между палатками и будкой грязным ржавым ведром обозначилось место для курения, рядом с которым были установлены три круговые лавочки. Ближе к вечеру лавочки на площадке заполнились, а затем Михайленко с еще тремя десятками таких же, как он, стал здесь же готовиться ко сну.

Ночь принесла долгожданный прохладный ветер. Но июльское солнце перегрело землю так, что она даже ночью сохраняла в себе дневной жар. Вместе со звездами проснулись сверчки и цикады. И уже через десять минут после появления луны все в округе наполнилось их песнями.

А еще через десять минут у шлагбаума вертолетной площадки зазвучали совсем иные трели.

— Меня, бля, боевого прапорщика… Свиньи, мать вашу…

Кто-то ломился в будку к дежурной службе с требованием пропустить на площадку и внести в полетный список.

— Иди проспись, — ответил из окошка будки майор. — Внесу тебя, не боись.

Под единственным тусклым фонарем, состоящим из лампочки и модифицированной под флакон консервной банки, вырос огромный, раскачивающийся от выпитого, человек.

— Чо сидите? А вы хоть знаете, куда летите? Я неделю назад сорок человек вот этими руками, — и он показал огромные, волосатые, словно хобот слона, руки, — хоронил. Вы все сдохнете… И за что? На хрен вам это уперлось? Домой, бля, идите.

Голос прапорщика становился все громче и скоро перешел в крик.

— Вы чего, за бабло олигархов помереть хотите? Они будут в Лондоне или Альпах гулять, а вы дохнуть! Вам это нужно? А? Чего молчите?

— Спать хотим, придурок, — донесся возглас со стороны палатки.

Все присутствующие на площадке обернулись и, увидев в темноте лишь огонек от сигареты, стали ждать продолжения действа.

— Это кто тут вякает? — прапорщик развернулся в сторону палаток. — Гадом буду, ты сейчас сорок первым станешь. Ну-ка, покажи личико!

Ответа не последовало. Даже те, кто пытался ни на что не обращать внимания в надежде уснуть, оторвали головы от вещмешков и затаили дыхание.

— Что? — снова завопил прапорщик. — Зассал? Хлеборезку свою открыл, а ответить за базар кишку сводит? Я тебе, блин…