ЧЕЛОВЕК ИЗВНЕ - Алмаз Эрнисов

Белотти чуть не плакал. Голос его зазвучал умоляюще. – Один звонок. Только один. Ну что для тебя значит один звоночек, а? Никто не будет знать…

– Я буду знать! – гаркнул Скьяра. – Это мне приказано отвечать за тебя и твою безопасность.

– Скьяра, я прошу тебя, помоги мне. – Белотти вновь подошел к решетке. – Помоги мне, ради всего святого!

– Ты продолжаешь действовать мне на нервы, Белотти. Может, ты, действительно, плохо себя чувствуешь? – В голосе полицейского прозвучало сочувствие. – Может быть, для твоего же блага, для твоей безопасности надеть на тебя смирительную рубашку? И засунуть между зубов резиновую капу…

Белотти побледнел и отскочил от решетки.

– … а потом дать тебе десять тысяч вольт, для поднятия тонуса? – завершил фразу Скьяра, повернулся и пошел прочь по коридору.

Белотти остался стоять, с хрипом глотая воздух. Обвел глазами камеру. Металлическая кровать, металлический стол, металлический стул. Павильон Браски, тюремный блок Центрального госпиталя. Его поместили в ту же камеру, откуда Кармине Апра вышел на свидание с пулей.

Каларно. Это все Каларно! Эта сволочь…

Белотти бросился к кровати, упал на смятое одеяло. Он должен выйти отсюда. Любой ценой!

В противном случае для него тоже придет последнее свидание.

– Это было, словно почва разверзлась и поглотила его.

Бригадир Джорджио Палмьери осушил несчетную за день чашечку кофе и покачал головой.

Андреа Каларно оторвал взгляд от кусочка ночного неба, видневшегося из окна кабинета. Он сидел на краешке своего письменного стола, по-прежнему заваленного бумагами.

Дэвид Карл Слоэн, человек подполья. Вот уже два с половиной дня, с момента первого выстрела, как киллер поставил в дурацкое положение тысячи полицейских, карабинеров, агентов финансовой гвардии, других специальных служб и вооруженные силы итальянского государства.

Бригадир Антонио Де Сантис, стоящий радом с Палмьери, не глядя на Каларно, сказал:

– Шеф, послушайте…

Было что-то необычное в поведении Де Сантиса. Сидевшие в комнате уставились на него.

– Вы ведь знаете капитана Немо? – спросил Де Сантис, понизив голос.

– Не тот ли это идиот, что передавал тебе секретную информацию по похищению на улице Санцио три месяца назад?

– Он самый. И могу вас заверить, он не из тех, кто болтает понапрасну.

Каларно опять провел ладонью по щетине, жесткой, как ежовые иглы.

– Ну! Продолжай.

– Так вот, капитан Немо слышал нехорошие вещи. – Де Сантис облизал губы. – Кажется, тот, кто убрал Апра, сейчас хуже чумного. Нам он нужен живым, а кое для кого было бы лучше, если б мертвым.

Каларно пристально посмотрел на него. Если за словами капитана Немо что-то стоит, то его, Каларно теория о том, что Франческо Деллакроче, гипотетический заказчик убийства Апра, начал охоту на Слоэна, не лишена логики и истины.

– Добрый вечер, комиссар, – услышал он за спиной.

Каларно обернулся. На пороге в безукоризненном сером костюме стоял Ричард Валайн.

Агент ББОП, казалось, не замечал тяжелой атмосферы, царившей в комнате. Или заметил, но не подал виду.

– В холле все готово, – сказал Валайн. – Вы будете присутствовать?

– Вынужден присутствовать, мистер Валайн. Однако эта блестящая идея ваша, а не моя.

– Вы играли свою игру, Каларно. И проиграли. Пришел момент сменить тактику.

– Это проблема точки зрения. – Каларно кивнул в сторону ночного окна. – Слоэн еще там. Остановить его не удалось нам, не удастся остановить и системе. Я не знаю, как вам удалось убедить прокурора, да и знать этого не хочу, но то, то вы пытаетесь сделать – предпосылка к самому настоящему суду Линча.

На лице Валайна появилась традиционная желчная улыбка.

– Было время, когда суд Линча был законен.

– В ваших краях, может быть. В наших – всегда был преступлением.

За спиной Валайна показался человек с нашивками вице-бригадира, пробормотал «прошу прощения», обогнул его и вошел в кабинет. В рук он держал стопку черных коробок, стянутых резинкой: видеокассеты.

– Два дня! – Каларно выхватил их из рук вошедшего. – Целых два дня, чтобы доставить четыре вонючих кассеты!

– Комиссар, я здесь не причем… – Вице-бригадир говорил с сильным неаполитанским акцентом. – Копию вам, копию в прокуратуру, копию в магистратуру, копию карабинерам…

– … копию Святому духу. Придурки!

Вице-бригадир козырнул и выскочил за дверь. Каларно протянул кассеты Палмьери.

– Закрой их в сейфе!

– Слушаюсь, шеф.

– О чем речь? – спросил Валайн.

– Это записи коридора четвертого этажа здания суда, сделанные в день убийства Апра с помощью телекамеры службы безопасности.

– Очередная дурацкая трата времени. – Федеральный агент махнул рукой, словно отгоняя назойливую муху. – Нам уже известно, кто и почему убрал Апра, комиссар Каларно. Или вы, может быть, об этом запамятовали?

Ричард Валайн обвел всех насмешливым взглядом и вышел.

– По-моему, этот Валайн – большое дерьмо, – буркнул Де Сантис.

– По-моему, тоже, – согласился Каларно, надевая портупею с «береттой».

18.

Луч света в темноте.

Лидия прошлась лучом фонаря по гостиной пустой квартиры.

– Дэвид?

Ответом было только завывание ветра за плотно закрытыми жалюзи. На раскладушке не было никого. Покрывала тоже. Лидии показалось, что она падает в пропасть, как на русских горках в луна-парке.

– Дэвид?

– Я здесь.

Откуда-то из темноты появилась рука и закрыла луч фонаря. Слоэн стоял за ее спиной. В полумраке его лицо казалось маской.

Лидия вздрогнула. Опасность!

– Я думала, что ты…

– …ушел. – Слоэн положил ладонь ей на лицо. – Я не ушел.

Лидия улыбнулась. Чувство опасности исчезло, растворилось, как облачко в утреннем солнце. Перед ней стоял просто выздоравливающий человек с покрывалом на плечах. Ничего ужасного в нем не было, ничего угрожающего.

– Тебе не надо вставать. – Она заметила, как английские слова давались ей легко, словно текли сами. – Ты еще слишком слаб.

– Мне пора уходить, Лидия.

– Уходить? И куда? Не говори глупостей, Дэвид. – Она показала фонарем на кровать. – Давай-ка, ложись.

– Я давно подвергаю тебя риску. Я не могу больше так.

– Дэвид, послушай…

– Лидия, я не из тех, за кого стоит умирать. – Слоэн отошел от нее. Его движения были медленными, но четкими, уверенными. – Тем более, в таком возрасте…

– Я не ребенок.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать два.

Слоэн с улыбкой посмотрел на нее.

– Ну девятнадцать, – уточнила Лидия.

– Те есть, еще ребенок.

– Солдаты идут на войну в девятнадцать лет. Или еще моложе. Тебе сколько было, когда они послали тебя на войну?

– Тридцать один.

– Нет никакой разницы. Для смерти нет разницы в возрасте. И никогда не было. —Лидия прикусила губу. – И потом, из каких типов ты, Дэвид?

– Ты видела сама.

– Ты защищался… и защищал меня.

– Очень тонкая грань отделяет защиту от убийства, и тебе не дано понять, что значит переступить ее.

Лидия молчала.

– У меня к тебе последняя