Глухое правосудие. Книга 1. Краснодар - Анна Александровна Орехова

Андрей едва не ответил, что прекрасно знает, каково это — когда кто-то жрет твой мозг. К счастью, сдержался. Степан Геннадьевич — мужик хороший, но даже хорошие мужики страшны в гневе.

«Принимай своих злодеев, проси ребят, пусть тряхнут их как следует. И чтобы к концу недели у меня на столе лежала как минимум одна явка с повинной».

— Явку с повинной им подавай, — проворчал Андрей, отпивая кофе. Содрогнулся, отставил кружку. Он давно подозревал, что бодрящим эффектом обладает вовсе не кофеин, а вкус напитка — попробуй не проснуться, когда вливаешь в себя такую дрянь. Взгляд упал на стикер, приклеенный к краю монитора. — Да твою ж мать!

Записка, оставленная самому себе, напоминала:

Ловкина, вторник, 09:00

Он совершенно забыл об этой бессмысленной, никому не нужной встрече. Интересно, чем руководствовался, пригласив свидетельницу на тот день, когда, как предполагалось, не должен работать? Видимо, смирился в глубине души, что выходные ему в ближайшее время не светят.

Андрей поправил очки и толкнул мышку, оживляя экран. До прихода Ловкиной оставалось полчаса — за это время можно накидать преамбулу к обвинительному заключению по другому делу. Если закончить с бумагами до двух часов дня, то получится сбегать домой, принять душ и пару часов поспать перед следующей ночной сменой. Почти полноценный отдых. Главное, чтобы встреча со свидетельницей не затянулась. Дернул же черт пойти у нее на поводу и согласиться пообщаться!

Это была та самая девушка, что случайно попала под раздачу: убить хотели Подставкина, а Ловкина ни за что ни про что лишилась слуха. Жутко, конечно, оглохнуть вот так, на ровном месте, и Андрей, ясно дело, Ловкину жалел. Но жалость жалостью, а работа работой — не должны эти плоскости пересекаться! Однако Андрей растерялся, дал слабину и теперь был вынужден тратить драгоценное время на бесполезные беседы.

Он позвонил ей вчера или позавчера… когда это было? Неважно. Позвонил, чтобы уточнить пару деталей, а Ловкина попросила ее принять, объяснив, что со слуховыми аппаратами по телефону сложно общаться. Андрей не смог отказать, не каждый же день опрашиваешь глухих! Пожалел, естественно, как только повесил трубку. Теперь придется тратить время на бессмысленные встречи. Хотя оставалась надежда, что Ловкина не придет. Сколько раз он с таким сталкивался: человек умоляет выделить для него время, а потом пропадает.

— Потому что люди — идиоты, сами не знают, чего хотят.

Он скопировал преамбулу из предыдущего обвинительного заключения, вставил в новый файл и принялся исправлять фамилии и даты. Миграция стандартных формулировок из документа в документ давно уже стала частью работы. Никакого разнообразия, да и откуда ему взяться, если происшествия, которые расследовал Андрей, не сильно отличались друг от друга: один сосед стукнул другого по макушке рукоятью топора, муж пырнул жену кухонным ножом, дочь задушила мать сорванными с бельевой веревки джинсами.

Сто процентов подобных инцидентов случались под воздействием алкоголя: пьяные, ничтожные, ничего собой не представляющие убивали таких же пьяных и ничтожных — противно, гадко, но куда деваться? Кто-то должен освобождать общество от экземпляров, которых людьми язык не поворачивается назвать. «Она меня спровоцировала», «он первый начал», «помню только, что взял нож, а дальше все как в тумане» — неискреннее нытье, бездарные отговорки, раз за разом, круг за кругом. Андрей по одному только внешнему виду обвиняемого мог догадаться, что он скажет и как будет себя вести. Заканчивались такие истории тоже всегда одинаково — полным признанием вины. Иногда сами приползали со словами «каюсь, начальник», иногда опера аккуратно втолковывали им, что отпираться бесполезно.

В подобных преступлениях не было изюминки, не было загадки или мало-мальской интриги — все предельно ясно: вот жертва, вот убийца, вот свидетель. Опросить, оформить, подшить, и вперед — к прокурору. Именно поэтому почти сто процентов уголовных дел заканчивались обвинительным приговором. А чем еще они могут закончиться, когда до суда все ясно? Пусть правозащитники до посинения кричат об обвинительном уклоне системы правосудия и жерновах, из которых невозможно выбраться, — практика наглядно доказывает, что невиновные в эти жернова не попадают. Андрей допускал, что возможны исключения, но на уровне погрешности, не больше. К тому же, как известно, исключения лишь подтверждают правила.

Несмотря на предсказуемость и рутину, он не считал свою работу скучной, однако и интригующей ее при всем желании не мог назвать. Тяжелой, изнуряющей — легко, а в случае с делом Подставкина еще и геморройной: впервые столкнулся с предумышленным убийством. Это вам не очередная бытовуха! Сложновато пришлось, но Андрей справился: сложил картину преступления, выдал обоим подозреваемым подписки о невыезде, заставил понервничать на допросе.

В результате женушка признала сто пятьдесят девятую, вот только по сто пятой — ни в какую! Муж ее тоже уперся рогом и вину отрицал. Андрея так и подмывало отправить обоих в изолятор — не из кровожадности или желания отыграться, а из практических соображений, ведь, как известно, ничто так не вправляет мозги, как пара-тройка дней за решеткой.

Мера не из приятных, но ее достаточно, чтобы такие вот «невиновные» наконец поняли: следователь не шутит. Спесь с них сходит, глаза открываются, приходит осознание, что за совершенное преступление придется заплатить. После этого и явка с повинной подписывается, и показания даются, и новые факты в деле открываются. Бывший «невиновный» либо продолжает отсидку, либо в благодарность за содействие отпускается на все четыре стороны вплоть до суда, после которого свобода для него превращается в нечто отдаленное, недостижимое и прекрасное.

Увы, в деле об убийстве Подставкина обстоятельства сложились иначе: Андрей пока не нашел повода посадить «невиновных» в СИЗО. И это обстоятельство его жутко раздражало.

Зазвонил телефон, Андрей поднял трубку.

— Голиченко слушает.

— Андрей Алексеевич, к вам Ловкина Вероника Семеновна, говорит, ей назначено, — отрапортовал дежурный.

— Проводи.

Все-таки пришла. Ладно, куда деваться, теперь важно отделаться от нее как можно быстрее.

Спустя пару минут в дверь постучали.

— Войдите!

Из коридора, заставленного коробками с бумагами, выглянула девушка с милыми кудряшками до плеч. Одета по последней моде: джинсы, футболка, медицинская маска.

— Здравствуйте. Можно?

— Проходите.

Андрей открыл ящик стола, глянул на собственную маску и тут же передумал ее надевать: лежащая рядом стопка белых листов подчеркивала, что заношенная маска свою белизну давно потеряла. Пожалуй, стоит купить новую.

— Вероника Семеновна, мне неловко, что заставил вас приезжать, да еще и в пандемию.

Девушка села на стул напротив.

— Поверьте, я с удовольствием. Наконец появился повод нарушить карантин и выйти из дома. Я очень плохо воспринимаю речь по телефону, а при личной