Современный российский детектив - Анна Майская

место, изобразила сильнейшие, якобы нестерпимые ей, страдания. Непродолжительно насладившись видимым крайне жутким мучением выбранной жертвы, Борисов, сорвав с «презренной шалавы» парик и резко взяв ее за волосы так, чтобы голова ее обязательно поднялась кверху, а их глаза непременно встретились, «скрипящим», душераздирающим голосом произнес:

— Как ты, надеюсь, поняла, «подлая сучка», ты здесь находишься не ради — на «хер», нам не нужной! — плотской забавы; выбрали же мы тебя в качестве «опасного зверя», — «аха-ха-ха», ржали разбойники, — на которого собираемся «поохотиться». Сейчас половина двенадцатого, к слову сказать, уже глубоко спустившейся ночи; мы же даем тебе фору лишь до утра, и полагаю, что ты вполне доходчиво понимаешь — чем дальше ты сможешь уковылять на своей подстреленной ножке, тем дольше в этом случае тебе посчастливиться выжить.

Его слова продолжали вызывать дружный смех его неотесанных, грубых, преступных соратников; сам же он даже ни разу не улыбнулся, а, только еще более «стервенея», продолжал, так сказать, «инструктировать»:

— Я, если бы вдруг оказался на твоем месте, не стал тратить попусту время, а напротив, «весело» поспешил, потому что, извини, — «га-га-га», смеялись его соратники, — твое время уже запущено. Обещаю, что не далее, как к обеду, я буду разделывать твою мертвую тушу; сейчас же, шалава, отдай-ка мне сюда свой мобильник.

С этими словами главарь обыскал девушку и достал из кармана ее куртки сотовый телефон, оставив Вихреву без какого-либо сообщения с внешним миром.

Все это было так нереально, будто Мария находилась словно в каком-то кошмарном, неведомом сне и никак не могла поверить, что действительно будет являть собой предмет нечеловеческих и явно сумасшедших забав этих одичавших либо, лучше сказать, озверевших — нет, даже не людей! — а скорее, животных, но сильная боль в простреленной части бедра возвращала ее к суровой реальности, и как только атаман отпустил ее волосы, она тут же поднялась и прихрамывая направилась к выходу. На этот раз Грета посторонилась, предоставляя тем самым своей недавней попутчице свободное продвижение. «Эта «падла-приморенная», вероятно, тоже будет участвовать в этой смертельной «гонке»? — подумала про себя проститутка и зачем-то мысленно подытожила: — Все-таки интересно: что она-то здесь делает? Хотя какая мне теперь разница… значит, тридцать три — и это против всего одной».

За всеми этими невеселыми размышлениями она смогла наконец-то выбраться из дома наружу. «Первым делом они отправятся искать меня к нашей машине — то есть? — в ту сторону идти никак нежелательно, тем более что с пулей в ноге я до нее и сама по себе вряд ли доковыляю, да и заблудиться в лесу в ночное время совсем даже нетрудно, — логически рассудила совсем неглупая девушка, — необходимо принять это смертельный вызов, дать бой и попытаться попробовать выжить, — продолжала она свои рассуждения, вспоминая свою детдомовскую, не такую уж и далекую, бытность, где, несмотря ни какие обстоятельства и что бы там ни случилось, но сдаваться было непринято. Полностью уверившись в этой мысли, Вихрева пошла в сторону, противоположную той, с которой они только что прибыли. Оказавшись в зарослях, отчаянная девушка, чтобы удобнее было идти, первым делом сломала себе каблуки — для лесных прогулок приведенная в подобное состояние обувь стала намного удобней.

Пройдя чуть более полутора километров, беглянка присела у дерева. Чтобы немного отдохнуть, она закрыла глаза и погрузилась в воспоминания…

Когда-то, на протяжении довольно долгого периода времени, длящегося не менее четырех лет, у нее в постоянных клиентах числился один военнослужащий офицер, боец подразделений войск специального назначения; он «покупал» ее всегда на целые сутки. Это время, кроме того, что «занимались любовью», они использовали в том числе и для обучения девушки военному делу, а именно: стрельбе из снайперской винтовки, приемам самообороны, владению другими видами оружия, в том числе и метательного; Мария оказалась на редкость «легкообучаемой» и усердно усваивала все тонкости где-то опасного, а в чем-то и очень нужного ремесла.

Она научилась метко стрелять, причем для прицеливания из снайперской винтовки Драгунова ею затрачивалось не больше пяти секунд, но обычно она обходилась и меньшим временем, не превышающим одного небольшого мгновения; ей требовалось только определить место нахождения цели, направить в ту сторону винтовку и, захватив ее окуляром, произвести поражающий выстрел; как правило, все ее такие попытки оказывались успешными. Кроме СВД, девушка освоила все виды пистолетов, и с тридцати метров все выпущенные ею пули попадали точно в десятку. Путана прекрасно метала ножи, кинжалы и другие заточенные предметы, а превосходно освоив не один десяток приемов рукопашного боя, она нередко применяла их и в практике своей довольно рискованной и крайне ненадежной «работы».

Ее знакомый, Иван Васильевич Ковров, действительно, относился к этой проститутке неравнодушно — если не сказать больше; последнее время он стал признаваться себе, что безмерно любит эту представительницу древнейшей «профессии». Вихрева со своей стороны всецело разделяла его нежные чувства, и они даже подумывали о том, чтобы узаконить свои давние отношения, а одновременно и вырвать девушку из пучины разврата, похоти, грязи, лжи и, как итог, губительного порока. Спецназовец непременно собирался осуществить свои благодушные замыслы, но, единственное, не слишком уж торопился с принятием основного решения: ему самому пока негде было «остановиться», и он копил деньги на благоустроенную квартиру, причем оставалось ему совсем немного — и вот только после устранения этого существенного препятствия он и собирался сразу же сделать своей возлюбленной предложение.

Однако их планам не суждено было сбыться: около двух лет назад, отправившись для проведения очередной антитеррористической операции, Иван почему-то назад не вернулся; в официальных же документах ему был присвоен статус, как пропавшего без вести. Мария, конечно же, очень по этому поводу горевала, но сделать в подобной ситуации ничего не могла и вынуждена была продолжать добывать себе пропитание с помощью единственного таланта, каким наградила ее природа, — умения выгодно продавать свое молодое и невероятно прекрасное тело. Она уже стала подумывать, что Бог навсегда от нее отвернулся, и ей так и суждено прозябать на самом «дне» всей этой мерзопакостной жизни, невероятно гнусной и по отношению к ней явно что не очень-то справедливой. Нередко, в тайне от всех, она горько плакала, предаваясь унынию и кляня злодейку-судьбу за такое предвзятое к ней предубеждение, невероятно безжалостное и явно что пока еще незаслуженное.

В таких невеселых воспоминаниях девушка пребывала не менее получаса, однако на «дворе» была промозглая осенняя ночь, а стоит вспомнить, что одеяние у героини, брошенной в самую гущу лесного кошмара, было не очень-то теплое; итак, под воздействием холода и нервного перенапряжения она стала явственно ощущать, что ее