Дом астролога - Каринн Джейд

– Ничего страшного. И звучит заманчиво… Но что же здесь происходит на самом деле? – Похоже, Адам и Марго поделились со мной своим дурным настроением. Не знаю, из-за атмосферы этого дома или из-за Рини. И тут я вспоминаю о том, что не дает мне покоя. – Мы знакомы?

– Нет, мы никогда не встречались.

Это похоже на ответ, но на самом деле ответом не является.

– Вы что-то скрываете от нас? Я чувствую это.

Кажется, Рини расстроена моими молниеносными обвинениями. Она хотела пробуждения мужской энергии – и вот пожалуйста. Но меня саму удивляет моя реакция. Да, я импульсивна, но дело принимает мрачный оборот.

Рини оглядывается через плечо на книжный шкаф у себя за спиной. Мой взгляд падает на три книги, которые кажутся неуместными среди томов в кожаных переплетах. У моей бабушки были такие же полки, но на третьей за фальшивыми корешками находился ящичек, куда она прятала драгоценности и иногда коробки печенья с маршмеллоу. Рини живет одна в большом доме, принимает у себя незнакомых людей, она вполне могла спрятать на полке что-нибудь для самозащиты, например перцовый баллончик или что-то поэффективнее.

– Это звучит как классическая проекция, – говорит Рини. – Похоже, это вы что-то скрываете.

Я неправильно истолковала ее реакцию. Она не защищается – она нападает на меня.

– Я? Скрываю от вас?

– От меня, от всех, от себя самой.

Рини права. Я вздыхаю. Она не злой гений, ей нужно поддерживать репутацию. Ожидается, что ее астрологический бренд будет немного ведьмовским.

– Я чувствую себя не в своей тарелке с тех пор, как мы покинули город. Не могу избавиться от некоторых неприятных воспоминаний.

– А-а-а… Ну, это похоже на эмоции, вызванные ретроградным Меркурием. Мы все их испытываем.

– Разве это не оправдание, которое люди используют, когда их прямые трансляции в Instagram дают сбои?

– Я говорю о стремлении заглянуть внутрь себя, вернуться к прошлому, чтобы освободить дорогу в будущее. Большинство людей игнорируют это, но вы, кажется, вполне настроены.

Я качаю головой, борясь с желанием поделиться. Такие авторитетные люди раздражают меня. Зачем выплескивать негативную энергию во всеобъемлющий Интернет? Это закрытый сеанс, и потому некоторые восприняли бы его как прекрасную возможность поделиться своими самыми темными тайнами и сокровенными желаниями, но я верю, что, как только вы произнесете какие-то слова, они выйдут в мир. И кто-то другой сумеет перехватить их, услышать, узнать, даже если вы не делились с ним сокровенным. И все же я не хочу упускать шанс внести ясность.

– Это неприятное чувство. Мне кажется, я могу потерять все или, напротив, у меня есть некое приобретение, но я еще не знаю об этом.

– Каждая потеря дает возможность обрести что-то новое, непохожее или лучшее. Чаши весов всегда балансируют… – говорит Рини.

Она начинает описывать мою Луну в Весах и весы правосудия, но я не могу разобрать ни слова из того, что она говорит. Внезапно я встаю с зеленого кожаного кресла и падаю на диван у стены. От шампанского и козьего сыра у меня скручивает желудок, и я чувствую, что меня вот-вот стошнит. Я закрываю лицо рукой и смотрю в темноту на сгибе локтя, понимая, что вот-вот потеряю контроль над рвущейся на волю истиной.

– Десять лет назад я хотела, чтобы одна девушка… перестала существовать. И с тех пор о ней нет никаких вестей. Нигде, – признаюсь я.

И как только эти слова слетают с моих губ, что-то высвобождается. Тяжесть в груди. Тяжесть, от которой становится трудно дышать. Что я наделала?

Я уже давно перестала думать о ней. Мы с Адамом простили друг друга и стали жить дальше. Я никогда не вспоминала о ней. Она была эпизодической фигурой в нашей истории. Но когда родилась моя третья дочь, я поймала себя на том, что порой, засыпая от усталости, прокручиваю в голове те дни. Она сыграла главную роль в моих переработанных воспоминаниях. И я начала искать ее. Я хотела забыть ее, а не преследовать. Обновить свои представления в надежде, что старые изменились бы, если бы отыскалась ее актуальная фотография. Но я ничего не нашла. Ничего в Google. Ничего в социальных сетях. Возможно, она надежно отгородилась от меня повсюду, но мне показалось, что это что-то похуже.

– И вы?.. – Рини заикается.

– Нет-нет! Я едва дотронулась до нее. Но, вероятно, хотела, чтобы случилось что-то очень плохое.

– Вы действительно в это верите?

Я пожимаю плечами. Я больше не знаю, во что верить. Но подозреваю, что иногда я сильнее, чем сама о себе думаю.

Я чувствую, как со свистом из моих легких вырывается воздух, когда Рини садится в кресло рядом с диваном. Затем она берет меня за плечи, ее большие пальцы прижимаются к нежным участкам моей шеи. Это сильнее, чем плач ребенка в душе. Я чувствую это. Комната смыкается вокруг меня.

Я открываю глаза и сажусь, готовая защищаться. Рини сидит в кресле, закинув ногу на ногу. Навязчивые мысли снова одолевают меня.

– Простите, но мне нужно уйти. Вы ни в чем не виноваты, я уважаю вашу настойчивость. Но задушевный разговор с незнакомкой и признание в своих дурных поступках – это не про меня. Мне нужно думать о хорошем. Прямо сейчас я привношу в свою жизнь только положительные эмоции.

Я вскакиваю с дивана и оставляю Рини наедине с ее бумагами обо мне. Я не стала грубить, как Иден или Марго, объяснилась, по крайней мере частично. Мне не нужно то, что она собиралась мне сказать, потому что я точно знаю, что делать.

Я выхожу из коридора и поднимаюсь в наш номер, прихватив коктейль. Выбираю идеальный наряд, принимаю душ, делаю прическу и макияж, потягиваю напиток и слушаю любимые песни о любви.

Ощутив, что готова к съемке, я выхожу на лужайку за домом. Ставлю рядом кресла «Адирондак» и смотрю на причал. Я вовремя. Настал волшебный час, и лужайка в «Звездной гавани» залита ярким сиянием – прямо-таки золотые поля. Я возвращаюсь в дом за бутылкой вина и двумя бокалами. Потом нахожу Адама. Я знаю, как сохранить ту жизнь, которую люблю. Я занимаюсь этим уже много лет; это называется манифестацией. Мой Instagram это докажет.

Адам

Я загоняю восьмерку в левую угловую лузу. Марго уже готова расплакаться из-за своего второго проигрыша, когда я слышу, как Эйми зовет меня. Марго выпрямляется, держа бильярдный кий наготове, как копье.

– Успокойся, ладно? – прошу я, чувствуя нервозность сестры.

– Чего она хочет?

– Я все еще ее муж. То, что она