Умница - Хелена Эклин

день. Я написала ей: «Можно к тебе заехать?» «Да», – ответила Шери. В этот раз без смайликов. Одним словом. Но и на том спасибо. По пути я забежала в кондитерскую (в нашем районе их было три) и купила коробку шоколадных эклеров.

Когда Шери открыла дверь, ее взгляд скользнул по моей фигуре.

– Ты такая…

– Худющая? – уточнила я и объяснила, что из-за постоянной тошноты почти ничего не ем. Но с ребенком все в порядке.

– Выглядишь прекрасно, – заметила я. В кои-то веки волосы Шери были распущены – обычно она носила тугой хвост. А еще она покрасилась, решила замаскировать седину.

– Помнишь наш разговор о Стелле… – продолжила я. – И о том, что ее нужно обследовать… Я была неправа. Прости. – Сейчас вопрос, нужно ли показывать Стеллу врачу, казался таким незначительным, так что извинения дались мне легко. У меня появились проблемы посерьезнее. – Я не хотела обидеть Зака.

Шери обняла меня.

– И ты меня прости. Я на тебя слишком сильно давила. Первый раз обследоваться – это всегда серьезное испытание, особенно если есть подозрение, что и у родителя аутизм.

– Постой, ты хочешь сказать, что я тоже аутист? – Меня возмутили ее слова. Да, в наше время понятие «аутизм» расширилось, но это не дает Шери права сыпать диагнозами. Немного остыв, я призадумалась. – Наверное, у меня правда есть некоторые признаки.

Шери вздохнула.

– А может, я – молоток и потому повсюду вижу гвозди, или как там звучит эта цитата. Но сейчас мне некогда над этим думать, – продолжала я. Шери кивнула. Мы по-прежнему не до конца понимали друг друга, но она старалась идти мне навстречу. Может быть, и мне стоило приложить больше усилий.

Она провела меня на кухню, где сидел Зак и толок мыло в ступке. Он поднял голову и, к моему удивлению, встретился со мной взглядом. Глаза у него были зеленые, как весенняя листва. Я вдруг подумала, что непременно нужно с ним поздороваться, а ответит ли он – уже другой вопрос.

– Привет, Зак.

– Привет, Шарлотта, – подсказала Шери.

– Привет, – произнес Зак. Он никогда прежде не говорил со мной напрямую. Шери тайком улыбнулась.

– Это у тебя новый слайм? – спросила я.

Он кивнул.

– Я смешал реагенты и получилось суперлипкое вещество, прям как промышленный клей.

– Потрясающе, – похвалила я. Как же иронично, что человек, который с трудом контактирует с людьми, так увлечен субстанциями, способными скреплять разрозненные детали воедино.

Шери светилась от счастья. Она принесла чай в гостиную.

– Мы нашли ему психотерапевта для закрепления социальных навыков и упражнения тоже выполняем.

– Я рада, что он делает успехи.

– А как там Стелла?

Я рассказала, как изменилась моя дочь. Шери была в восторге.

– Это просто замечательно!

Я откусила кусочек шоколадного эклера. Вкус был странным: одновременно слишком горьким и приторным до боли в зубах.

– А в чем тогда проблема? – спросила Шери.

Руки у меня задрожали, и я торопливо отложила эклер на тарелку.

– Мне страшно. Эти перемены… Знаю, кажется, будто они к лучшему, но на деле все иначе. Если честно, я напугана. До жути.

– Не понимаю, – призналась Шери. – Стелла сама одевается и идет в школу без истерик? Да я бы все на свете отдала за такое!

Я попыталась найти точные слова.

– Я точно знаю: что-то не так. Когда у Стеллы температура, мне не нужен градусник – я прикладываю руку ко лбу. Я чувствую, заболела она или нет. Материнская рука никогда не ошибается.

Шери медленно вытерла шоколад с пальцев бумажной салфеткой.

– Не совсем понимаю, о чем ты.

– Это материнский инстинкт. Вспомни Зака, когда он был маленьким. Люди вокруг твердили, что у него умственная отсталость и что он никогда не заговорит, но ты-то знала, что они ошибаются. Ты одна понимала, что ему нужно на самом деле.

Шери бросила грязную салфетку на стол.

– Понимала, потому что в свое время отвела Зака на диагностику, – медленно и сочувственно проговорила она. – Этот новый специалист по закреплению социальных навыков – далеко не первый. Я перечитала десятки книг, состою в трех родительских чатах. И если бы ты хоть раз внимательно выслушала меня, ты бы это знала. Одной «материнской руки» мало. Как там говорится в пословице? Нужна целая деревня[17], черт возьми.

У меня мгновенно пересохло в горле.

– Хочешь сказать, моя проблема в том, что я не слушаю других? Что окружающие знают, что нужно Стелле, лучше, чем я? И ты тоже, полагаю?

– Ладно, – сдалась Шери. – Забудь, что я сказала. Давай сменим тему.

– Все нормально, – я натянуто улыбнулась. – Мне что-то нехорошо. Я пойду.

Шери проводила меня до двери, пообещав, что мы «обязательно скоро увидимся». Может быть, Зак и прав: зачем учиться социальным навыкам? Слишком часто они требуют, чтобы мы скрывали свои истинные чувства. Я привыкла думать, что наша дружба с Шери держится на том, что мы очень похожи: обе готовы пойти на все ради своих особенных детей, наперекор чужим суждениям. Но, оказывается, все это время она втайне осуждала меня. Она права, я действительно никогда не слушала ее внимательно. Иначе давно бы поняла: мы с ней совсем разные.

⁂

Когда я была уже недалеко от дома, мой телефон пиликнул. Пришло сообщение от Пита: «Едем домой из аквапарка "Коралловый риф"! Эмми предложила сводить детей поиграть, а я пригласил их поплавать».

Я поморщилась. О чем он думал? Пиратский корабль, пять горок, шум, толпа народу, настоящий сенсорный кошмар… Но тут пришло второе сообщение, с фотографией. На дисплее моего телефона появились Стелла со слабой улыбкой и мокрыми прядями, прилипшими к плечам, и Лулу, которая улыбалась во все зубы и обнимала мою дочь за плечи. Я долго смотрела в глаза Стеллы, пытаясь угадать, что у нее на душе. Возможно, она действительно наслаждалась моментом – хотя еще пару месяцев назад ни за что бы не согласилась на такой досуг. А может, она только притворяется и терпит все это, уже сочиняя в голове очередную запись для своего дневника.

И тогда меня осенило. А вдруг перемены в ней – это не внешнее воздействие, не влияние Ирины и не шок от самоубийства Бланки? Вдруг она изменилась сама, усилием воли?

Но зачем?

Я снова взглянула на фото. Лулу ослепительно улыбается, а Стелла… у нее улыбка натянутая. Пит наверняка увидел в ней искренность, но меня так просто не обмануть. Стелла отчаянно пыталась угодить отцу, показать ему, что ей весело. Может, поэтому она внезапно полюбила бассейн – Пит мечтал, чтобы она стала хорошей пловчихой. После того как она «опозорила» его на дне рождения, она решила вести себя идеально перед его друзьями. А когда у нее в прошлый раз случилась истерика, Пит не выдержал и молча ушел из дома, и тогда она решила навсегда избавиться от приступов.

И как я раньше всего этого не замечала? Стелла изо всех сил старалась угодить Питу, снова стать его истинным севером. Это для него она играла роль идеальной дочери. Единственной зацепкой, которая выдавала ее напряжение, был дневник. Только там ее мысли рвались наружу, пульсируя, как раны.

Когда я добралась до дома, Эмми с Лулу как раз шли по садовой дорожке. На крыльце стояли Пит со Стеллой и махали им вслед.

Когда Эмми заметила меня, на ее лице отразилось удивление. Сегодня на ней было платье с яркими полосками – малиново-красной, апельсиново-оранжевой и лимонно-желтой. В этом наряде Эмми походила на фруктовое мороженое. Влажные волосы мягкими волнами обрамляли лицо. Вид у нее был свежий и моложавый.

– Привет, Шарлотта! – сказала она. – Мы так, забежали на секундочку. Домой ехать еще далеко, а нам с Лулу в туалет приспичило. Девочки так славно поиграли!

Пит продолжал махать им с порога. Его кудри намокли и прилипли к голове, а глаза за очками поражали своей синевой, как в старые добрые времена, когда он еще катался на серфе. Он держал Стеллу за руку.

Когда гостьи ушли, мы вернулись в дом.

– День прошел потрясающе, – сказал Пит, широко улыбнувшись. – Стелла такая умница.

– В самом деле?

– Она даже не испугалась волнового бассейна. Вот это смелость!