Умница - Хелена Эклин

И вот еще что – она теперь ныряет с головой! Представляешь? И научилась выдыхать пузырьки через нос. Знаешь, ей так понравилось под водой, что она почти не выныривала!

Я взглянула на дочь. Хотелось, чтобы она сама рассказала о своих успехах.

– Тебе правда понравилось, солнышко? – обратилась я к Стелле, стараясь уловить в ее взгляде намек на напряжение.

– О да. Вода приятная, – ответила Стелла.

– «Была приятной», – резко поправила я. – Ты хотела сказать, «вода была приятной». Ты ведь уже не в бассейне. – Я пристально смотрела ей в глаза, пытаясь разглядеть хоть проблеск прежней Стеллы.

– Я пойду к себе, – сказала она. Я решила, что она хочет поскорее сбежать от Пита. Этот спектакль с папиными восторгами, должно быть, вымотал ее.

Пит принес ужин из тайского ресторанчика (он нашел такой, где согласились упаковать еду в его собственные контейнеры), Стелла взяла свою порцию и ушла к себе.

– Тебя не тревожит, что Стелла по-прежнему не хочет с нами есть? – спросила я, глядя, как он зажигает свечи. – Это длится уже несколько месяцев.

– Ну, пару раз она с нами садилась, – заметил Пит. – Когда Ирина… – Он осекся. Мы оба понимали, что в браке есть темы, которых лучше не касаться. Ирина не вернется.

– По крайней мере, она нормально питается, – сказала я.

Пит взял мою руку и поцеловал ее.

– Тебе полегче? Как посидели с Шери?

– Прекрасно, – ответила я. – Она… впрочем, неважно. – Я не стала пересказывать наш разговор, потому что Шери разделила позицию Пита, а я осталась в одиночестве.

– Салат из зеленой папайи такой вкусный, – восхитился муж, но тут же заметил, что я почти ничего не ем. – Опять тошнит?

– Нет аппетита, – коротко ответила я.

– Бедняжка, – сказал он, глядя на меня с беспокойством. Чтобы не огорчать его, я доложила себе в тарелку еще немного салата из папайи. Пит был так нежен, так ласков, так заботлив. Я понимала, почему Стелла так старается ему угодить. И все равно хотела донести до нее важную истину: нельзя изменять себя до неузнаваемости ради любви.

После ужина я поднялась к дочери.

– Пора спать, солнышко, – сказала я.

– Почитаешь мне?

Я удивилась. Мы давно перестали читать перед сном, по ее же просьбе. А теперь она устроилась в кровати и даже подвинулась, освободив мне место. Раньше я была нежеланным гостем в ее гнездышке – то одеяло помну, то неосторожно сяду на край ее пижамы, то начну читать слишком медленно или чересчур быстро. Когда-то я многим готова была пожертвовать, чтобы мы с ней вот так уютно улеглись рядышком.

Она выбрала книгу из своего раннего детства, «Волшебный камешек Сильвестра» – историю об ослике, который нашел камешек, исполняющий желания, и по глупости попросил превратить и его самого в камень. Вскоре волшебный камешек потерялся, и ослик оказался в плену своего нового облика. Закончилось все хорошо, но я редко дочитывала эту книгу до конца, потому что сцена, где ослик-камень одиноко лежит под снегом на пороге вечного сна, всегда доводила Стеллу до слез.

Теперь же она слушала молча, безо всякой реакции.

Мой взгляд задержался на постере с птицами Калифорнии над ее кроватью. Книга «Полет: Полная история авиации» так и лежала на столе нетронутой. Еще недавно Стелла была одержима этой темой. Мне вспомнилось, как она обрадовалась, когда нашла мертвую олушу на пляже: наконец-то представился шанс в прямом смысле разобрать птичьи крылья по косточкам и изучить биомеханику полета, как ее кумир – Отто Лилиенталь.

В моей голове мелькнула мысль: не нужно расшифровывать ее дневник, чтобы понять, что происходит в душе моей дочери. Неожиданно нашелся другой способ выманить настоящую Стеллу наружу.

Позже я потратила пару часов, просматривая сайты в поисках подходящего, и наконец разместила объявление. Вернуться туда, где все началось, и попробовать другой путь. Мне казалось, что это лучшее решение.

Ночью я проверила сайт – там уже был один отклик. Сумма превышала мои ожидания, и я сомневалась, что моя затея законна, но ситуация требовала действовать незамедлительно.

27

Коробка добралась до нас лишь через пять дней, задержанная рождественской суматохой: все заказывали подарки, и службы доставки были перегружены. К счастью, посылку добротно запаковали. Когда ее наконец привезли, уже начались школьные каникулы. В тот день Пит еще не вернулся с работы.

– Не хочешь принять ванну, милая? – предложила я Стелле, и она ушла без лишних вопросов. Раньше она ни за что не успокоилась бы, пока не выяснила, что же спрятано внутри.

Я взяла кухонный нож и отнесла коробку к ней в комнату. Поставила на кровать и вскрыла. Внутри лежали плотные блоки пенопласта. Как иронично: материал, который так часто убивает птиц в дикой природе, послужил упаковкой для трупа морской птицы. А может, тут нет и капли иронии.

Птица оказалась крупнее, чем я представляла. Замороженная, она все равно источала резкий запах соли и разложения. Перья цвета серого сланца, белая грудь и шея, желтый клюв с характерным красным пятном – признак взрослой особи в период гнездования. Розовые лапки аккуратно поджаты. Глаз, при жизни обрамленный красным ободком, теперь запал и пожелтел. Интересно, что ее убило? Никаких ран я у нее не заметила. Продавец уверял, что вышлет морскую чайку, умершую «естественной смертью», а я решила не уточнять подробности.

Для меня это была не просто птица, а научный экспонат – подарок, который Стелла может вскрыть и исследовать, как давно мечтала поступить с олушей. Я планировала сказать, что это подарок от нас обоих – от меня и от Пита – и что мы безо всякого осуждения принимаем Стеллу такой, какая она есть, со всеми ее странностями и любопытством, даже если другим оно кажется жутким и пугающим. Мы признаем, что лучший подарок для нашей дочери – не игрушки, не набор для изготовления украшений, а труп птицы.

Но, глядя на чайку, я ощутила щемящую печаль. Когда-то это дикое создание было живым: расхаживало с важным видом по песчаному берегу, парило над волнами. Я вспомнила, как год назад мы со Стеллой гуляли по пляжу в Мендосино и там повсюду были чайки. Волны накатывали на берег, оставляя белые пенистые разводы на песке, а мы стояли на мелководье, и казалось, что у наших ног – тысячи серебристых кувшинок.

Стелла носилась по берегу, выкрикивая чайкам цитаты из «Искусства войны», книги, которую она прочла с удивительным для ее возраста интересом.

– Знай себя и знай врага!

Воины сперва побеждают и лишь затем идут на войну!

Тактика без стратегии – лишь суета перед поражением!

Когда одна из чаек осмеливалась приблизиться к нашему рюкзаку – а это случалось всякий раз, когда мы отходили чересчур далеко, – Стелла тут же бросалась к ней, размахивая руками и крича что-то грозное. На пляже были и другие дети: они строили замки из песка, играли в волейбол, бегали по кругу. Но Стелла не нуждалась ни в чьей компании, ей было хорошо с самой собой, а мне – с ней.

И теперь мне очень хотелось вернуть ту девочку.

Я осторожно достала птицу и положила на кровать. Упаковку с пенопластом спрятала обратно в коробку и задвинула ее в шкаф. Позже избавлюсь от нее – так, чтобы Пит не заметил. После я спустилась в гостиную, нашла книжку-раскраску и села закрашивать мандалу в надежде отвлечься. Наверху хлопнула дверь ванной, скрипнула половица – Стелла пошла в свою комнату. Я затаила дыхание. Сердце затрепетало.

Сверху раздался возглас, полный удивления.

– О!

А затем – тишина.

Что это было? Она ведь обрадовалась? Я рванула наверх. Стелла стояла в углу комнаты, закрыв лицо руками. Боже, нет. Ей не понравился мой сюрприз. Как же так? Еще три месяца назад она закатила настоящую истерику, когда отец выбросил олушу в компост. А теперь перед ней – куда более интересная и крупная добыча, причем в идеальном состоянии.

– Стелла, детка. Все хорошо, правда. Это подарок, – пояснила я. Очевидно, сюрприз не удался. Я опустилась на колени перед ней и обняла за плечи. – Я купила ее для твоих научных опытов.

Стелла не убирала рук от лица. Ее