Кто убил Белую Даму? - Юлия Владиславовна Евдокимова

– Вы все-таки пришли не по адресу. Такие вещи продают на главных аукционах мира. Да и в городе есть наверняка серьезные галереи.

– Никаких публичных аукционов. Никаких каталогов. Я настаиваю на конфиденциальности. Я думала… вы просто купите ее за сумму, которую посчитаете возможной. И продадите как хотите, это будет не мое дело.

– Вы шутите? У меня никогда в жизни не будет таких денег. – Саша неожиданно успокоилась. Женщина нездорова, урна, конечно, не этрусская, обычная подделка, завтра она позвонит своему другу, полковнику карабинеров Никколо Скарфоне, и снимет с себя ответственность. Она ничего не должна этой женщине, пусь разбираются карабинеры.

Женщина вынула из сумки блокнот, вырвала листок, отыскала ручку и написала: Elena Villani. Villa Biancospino. Передала листок Саше и раскрыла блокнот:

– Продиктуйте мне свой номер.

– Лучше я позвоню вам.

– Я не отвечаю на звонки, а мобильного телефона у меня нет. Я позвоню сама. – Женщина встала и пошла к дверям. Обернулась на пороге: – Послезавтра заберу вазу.

Дверь захлопнулась, а Саша, наконец, пришла в себя, осознала абсурдность всей ситуации и выбежала вслед:

– Я не оставлю вазу! Заберите ее, я отказываюсь!

Но синьоры Элены Виллани не было и следа. Как растворилась в воздухе.

Саша вернулась в дом, упаковала вазу в ту же бумагу, и спрятала под стол. Но сначала снова взглянула на незнакомку на урне. Женщина была печальна и прекрасна, и девушка, холодея, подумала, что такую подделку никто не смог бы сотворить. Перед ней подлинник, стоящий сотни тысяч, а может и миллионы евро.

***

Саша повернула на тропинку из гравия, ведущую к дороге. остановилась и еще раз окинула взглядом окрестности. Именно так, не посмотрела, на оглядела, а окинула взглядом, потому что с холма открывался целый мир.

Солнце садилось где-то далеко, за долиной, там, где в хорошую погоду может быть видно море. Теплый закатный свет удлинял тени, золотил холмы и крыши. Прошедшие дожди снова оживили холмы и долины, серые и коричневые краски сменились яркой зеленью, в высоких деревьях щебетали птицы, а на противоположном склоне стадо овец ощипывало пышные кусты.

Откуда-то издалека доносились детские голоса, соль и йод морского ветерка смешивалась с запахом дыма из разожженных каминов.

Ну и пусть работа оказалась не совсем такой, как представлялась, и Саша из адвоката превратилась в смесь домработницы и управляющей – ради этого вечера, этих холмов, этих кипарисов, всего, что всегда жило в ее сердце и звалось Тосканой, она готова была терпеть все неурядицы предстоящего месяца. А они будут, без сомнения, и не мало. С вазой она как-нибудь разберется.

Солнце блестело на медном дверном молотке соседнего дома, такого же старого, солидного, красновато-бежевого, как и «Кипарис». Каменный буквы на каменной табличке сообщали, что дом называется Розовым садом – giardino delle rose, и роз действительно было множество, на высоких тонких кустах, росших из земли, и на раскидистых низких, в каменных и деревянных кадках, расставленных во дворе.

Не обнаружив звонка, Саша постучала молотком по двери и тут же услышала:

– Arrivooo, бегу-бегу!

Элиза открыла дверь в том же цветастом платье, что приходила к Саше, и смешных мохнатых тапочках:

– Проходи скорее, умираешь же с голода!

– Умираю, – призналась Саша, и лишь слопав огромную керамическую миску горячего фасолевого супа, обильно посыпанного тертым овечьим сыром, два больших бутерброда из поджаренного хлеба с толстой горкой шпината с чесноком и оливковым маслом, а потом моментально уговорив бокал тяжелого, золотого десертного вина, похрустев печеньями-бискотти, наконец выдохнула, и сползла по стулу, наслаждаясь теплом кухни и вкусной сытной едой.

– Ты вовремя приехала! Завтра ярмарка- праздник белых грибов, festа delle funghi porcini. Отдохни хорошенько, выспись, и можем вместе сходить.

– С удовольствием! – Веки тяжелели, и Саша не представляла, как доползет до «своей» фермы, но тут же дремота прошла:

– Элиза, тут такая странная история приключилась! – и девушка рассказала соседке про появление незнакомки.

– Как ее зовут? – Изумилась Элиза. – Не может быть! Нет, этого никак не может быть!

– Почему? – теперь удивилась Саша. – Сама вот написала: Элена Виллани, вилла Боярышник.

– Да знаю я и про синьору Виллани, и про виллу, только синьора двадцать лет из дома не выходит.

– Как это?

– А вот так. После смерти мужа она выбрала добровольное затворничество и не выходит из дома.

– Двадцать лет?

– Ну, да.

– А как же… как же покупки, уборка и прочее, а если что-то сломается в доме?

– Она выдала доверенность своему нотариусу, он все оформляет, а ей привозит экономка. Прежнюю прислугу она тоже рассчитала в день похорон мужа. Сегодня у нее работает одна женщина, но хозяйка с ней не общается, все записками, а деньги выдает конвертом, оставляет на столе. Я знаю синьору, которая работает на вилле.

– Она сказала, что у нее есть дочь. Но она вроде с ней не общается.

– Ох, это грустная история. Дочь тоже никто не видел двадцать лет, со дня похорон.

– Как это??? – Повторила Саша.

– Элена Виллани отказалась идти на похороны. Когда дочь и их постоянная домработница вернулись, их ждало два конверта и два чемодана у запертых изнутри дверей. Домработнице сообщалось, что в ее услугах больше не нуждаются, деньги за отработанное время прилагались. Дочери она сообщила, что та ей больше не дочь, в конверте был билет в Кампанию, к тетке, сестре умершего мужа. Через несколько минут подъехало такси на вокзал в Пизе.

– Ничего не понимаю, как так можно?

– Тут все непросто. Дочь связалась с шофером отца, который и прочую работу по дому выполнял. Ох, красивый был парень! Глаза синие, не часто у итальянца встретишь, высокий, плечистый. Когда отец узнал, был такой скандал, говорят, когда все орали друг на друга, отец и упал – инсульт, и больше в себя не приходил.

– А парень?

– Делся куда-то, понятно, что в дом ему хода после такого не было.

– А дочь?

– Говорили, уехала к тетке. Ей было семнадцать лет, куда ей еще идти.

– Ничего себе история! Они аристократы?

– Ничего подобного, они просто богаты. Синьор Джованни управлял банком, а дочь – Лучия, в честь святой, он же из Кампании был родом, только школу закончила.

– И Элена Виллани двадцать лет нигде не появлялась и ни с кем не разговаривала?

– Именно. Поэтому я так удивилась, что она к тебе пришла.

– Она искала какую-то Джованну.

– Так на ферме раньше жила Джованна, она и продала ее твоим нанимателям. Антиквар, сначала у нее была галерея,