Пропавший рейс - Алексей Речкалов

по всему миру во имя добра. Хорошо понятно, что за всем этим стоит геополитика и экономика. Крестовые походы с уничтожением тысяч людей и падением городов с реками крови, освоение Америки с практически полным уничтожением коренного населения и его культуры алкоголем и привезенными болезнями, порабощение Африки под флагом несения культуры, и еще сотни примеров. Человечество исторически именно такое, и вряд ли люди когда-то глобально изменятся, и когда тебе делают некое добро, задумайся, а точно ли это добро, и чего от тебя действительно хотят.

Сил не было ни на что; пережитое за ночь вымотало нервную систему и физические возможности до донышка. Начался отходняк от пережитого во время шторма, и это еще сильнее отягощало все, что происходило последние несколько часов. Я посмотрел на часы: вторые сутки с момента крушения самолета. Надо собраться и посмотреть вокруг, возможно нас вынесло куда-то к островам. Неуправляемость спасательного плота не позволяла определить какое-либо направление. Да, я видел пятна атоллов прямо по курсу самолета, и в принципе, судя по положению солнца и времени падения, было понятно, что они находились севернее точки приводнения. Но оценить, насколько это было далеко, я так и не смог. Это могло быть в десятках километров от того места, где мы загрузились в плоты. А уже после шторма стало вообще непонятно, в какой мы точке. Единственной надеждой на спасение было то, что штормом нас унесло куда-то ближе к островам. Если мы не найдем землю в течение нескольких дней, нас всех ждет мучительная смерть от обезвоживания. Страшная ирония: умереть от обезвоживания в океане воды. Казалось бы, вот она: прохладная, соленая как минералка, пей сколько влезет, но это еще более быстрый путь к смерти.

В морской воде растворено очень много соли, поэтому она непригодна для питья. Человеческий организм устроен так, так переизбыток соли вызывает еще более ощутимую жажду, и употребление жидкости из моря ни к чему хорошему не приведет. Чтобы вывести соль из организма после литра морской воды, нужна минимум полторашка пресной, или концентрация соли будет только расти. Всю эту работу по выведению переизбытка солей делают почки, но они не способны бесконечно обрабатывать такую воду. Поэтому сначала кирдык наступает почкам, а потом и всему организму. Да, иногда с неба льет чистая пресная вода. Собрать ее не такая уж и большая проблема, но спутником дождя в океане практически всегда является шторм, а даже небольшие волны делают сбор воды весьма проблематичным.

После беглого осмотра было видно, что все мои собратья и сосёстры по несчастью серьезно побились друг от друга во время шторма, и судя по стонам; у большинства не просто ушибы, а еще и по всей видимости переломы. Майк и Ким лежат с разбитыми в кровь головами и там, похоже, тяжелые сотрясения, Майка уже несколько раз выворачивало за борт желчью. Если мы не найдем сушу, он первый на выход: постоянная качка и обезвоживание его достанет первого. Интересно, где сейчас наши друзья по несчастью из солнечной Одессы, куда их унесло? Живы ли вообще? В памяти всплыло уже не улыбающееся лицо Петро, до ужаса напуганного черной полосой шторма на горизонте…

За бортом рассвело и океан немного успокоился. Наш плотик уже не бросало и не крутило, как спичку в весеннем ручейке, а мерно покачивало на крупных могучих волнах. Пересилив себя, я пробрался к тенту и расшнуровал его. Красота океана после шторма завораживала. Взгляд проскользил по бескрайним волнам, которые, казалось, только и ждали, чтобы вновь попробовать проглотить нас – мифические исполины, наполненные силой и тайной. Океан по-прежнему был темным, но уже не смертельно опасным, грозящим перемолоть тебя своей мощью, а просто брутальным, как уверенный в себе боксер-чемпион, выходящий на ринг перед боем. Необъятный горизонт нежно переливался в рассветных бликах, напоминая о том, что природа всегда восстанавливается, даже после самых тяжёлых испытаний. Свежий холодный ветер заставил поёжиться, но наполнил усталое тело новой энергией. Вокруг не было видно ни одного отличного от темно-синего цвета воды объекта. Мы остались одни на этом свете.

– Крис, подойди сюда пожалуйста, – мне нужно было как-то не очень громко обсудить с Кристиной, как с лидером экипажа, сложившуюся ситуацию.

– Да, Пиотор.

– Зови меня Пит или Питер; ты очень смешно произносишь мое имя.

– Окей, Пит.

– Крис, – наклонился я к её уху и начал говорить шепотом, – у нас реальные проблемы: я не представляю, где мы, и как нам найти землю, скоро у нас закончится вода и нужно начинать экономить.

– Я понимаю, Пит, ты говоришь очевидные вещи, мы проходили курсы выживания в авиакомпании, и я прекрасно понимаю, к чему это может привести. Я думаю, не стоит паниковать: у нас есть как минимум неделя до того момента, когда у нас начнутся реальные проблемы.

Какая-то невероятная сила чувствовалась внутри этой миниатюрной симпатичной девочки. Интересно, а сколько ей лет? По азиаткам невозможно понять, восемнадцать ей или сорок. В любом случае, то, как она себя вела: не поддавалась панике, и в принципе держала нити управления в своих маленьких лапках, вызывало у меня неподдельное уважение. Вот, оказывается, что должно с тобой произойти, чтобы стать феминистом.

– Хорошо, Крис, спасибо тебе за поддержку – что будем делать с травмированными? Майк совсем плох; ощущение, что он раскроил себе череп.

– Нужно его крепко перемотать бинтами из аптечки и надеяться на лучшее, других вариантов у нас сейчас нет.

– Я думаю, нам нужно дальше пытаться грести на север, все-таки я видел острова именно в том направлении; как только океан немного успокоится, нам нужно двигаться дальше.

– Пит, так мы быстрее вымотаемся и потратим силы. Я уверена: нас уже ищут большими силами, и нам просто нужно немного продержаться.

– Крис, я не прошу мне помогать, я буду грести сам – я уверен, что это даст результат.

– Ок, Пиотор, делай как считаешь нужным.

Я достал весло, чтобы попробовать покрутить плот вокруг своей оси и лучше осмотреться, может на горизонте будет видно что-то кроме синих тяжелых волн. Всё-таки тяжелая эта халабуда сама по себе, да еще и с таким количеством людей внутри; в одну калитку, конечно, я не справлюсь, если придется грести долго. Наверное, стоит попробовать смастерить какой-то парус из весел и одежды. В детстве получалось плавать по местному карьеру на плотах, сделанных из говна и палок. Мы с ребятами скручивали какие-то простые доски и стволы ивняка веревками, ставили на крестовину «паруса» – и ведь плыли! Никто не утонул, и даже ни разу не искупался без своей