Найден мертвым. Тупое орудие - Джорджетт Хейер

— По-вашему, что он имел в виду? — спросил Невилл, когда Бейкер проводил суперинтенданта Ханнасайда.

— Хотел тебя из колеи выбить, — отозвалась Салли.

— Что же, он преуспел, — вздохнул Невилл. — Хорошо, что я позавтракал до его прихода. Сейчас аппетит вконец пропал.

— Кстати, о завтраке… — начал Норт.

— Какая бестактность! — фальшиво возмутился Невилл. — Хелен, милая, ты правда видела, как Эрни выпроваживает того странного посетителя? Воображение-то у тебя богатейшее!

— Конечно, правда! Зачем мне выдумывать?

— Ну, если на то пошло, зачем было все это время обманывать Джона? — парировал Невилл. — Неразумная глупость — тавтология, конечно, ну да ладно! — очень свойственна женщинам.

Хелен улыбнулась, но ответила запальчиво:

— Никакая не глупость! Неразумно, конечно, но у меня была причина.

— Хорошо бы знать какая, — заметил Невилл. — Хотя нет, лучше не говори, не травмируй мою нежную душу! Джону оставалось лишь думать, что у вас с Эрни адюльтер, как изволят выражаться юристы. Мы с Салли хотели написать ему анонимку и объяснить, что к чему.

— Вот и зря не написали, — отозвался Норт. — Это было полезнее, чем требовать расписки у дяди. Не сомневаюсь, вы хотели, как лучше, но…

— Вы плохо меня знаете! — перебил Невилл. — Сам я как лучше не хотел. Меня силой заставили, и посмотрите, что вышло! Считаюсь добрым самаритянином, что само по себе чревато ужасными последствиями, хотя и наименьшее из грозящих мне зол.

— Очень жаль! — вздохнула Хелен. — Расписки мы не вернули и наломали дров, но обратилась я к тебе не напрасно. Если бы не ты, мы с Джоном могли не помириться.

Невилл закрыл глаза, и его лицо исказила выразительная гримаса.

— Какая мысль! Какие слова! Не зря я живу на свете! Мне как, умереть от счастья?

— Слушай, — вмешалась Салли, — тебе нужно не о содеянном жалеть, а думать, что делать дальше. Ты один из основных подозреваемых. С другой стороны, у полиции недостаточно улик, чтобы запросить ордер на твой арест. Вопрос в том, сумеет ли Ханнасайд собрать недостающие улики.

Невилл открыл глаза и посмотрел на Салли с непритворным ужасом.

— Боже, эта молодая особа считает меня убийцей!

— Неправда! Я еще не определилась окончательно, — без обиняков заявила Салли. — Если Эрни убил ты, то наверняка по веской причине. Я на твоей стороне.

— Неужели? — с благоговением спросил Невилл. — А как насчет второй моей жертвы?

— Я считаю, что вторая жертва — называть ее твоей рановато — слишком много знала о первом убийстве. Ее пришлось устранить. Жаль, конечно, но, боюсь, это неизбежное следствие первого убийства.

Невилл набрал в грудь побольше воздуха.

— Вот тебе и слабый пол! Как вспомню чушь, которую веками писали о женщинах, дурно становится. Неумолимая, дикая жестокость! Губительная для общества невосприимчивость к абстрактным понятиям добра и зла. Тошнотворно пугающая поглощенность страстями человеческими.

— Пожалуй, все так и есть, — невозмутимо ответила Салли. — В критический момент мы пренебрегаем условностями. Абстрактные понятия для нас пустой звук. Мы практичней вас и, да, согласна, безжалостней. Не думай, убийства я не одобряю. Если бы прочла об этих двух в газетах, ужаснулась бы. Но когда знаешь предполагаемого убийцу, совсем другое дело. Разве не подло было бы с моей стороны отвернуться от тебя, потому что ты убил человека, которого я ненавидела, и человека, которого я совсем не знала?

— Салли, боюсь, ты доказываешь правоту Невилла, — улыбнулся Джон. — Ваша дружба не должна влиять на твое здравомыслие.

— Ерунда полнейшая! — заявила Салли. — С таким же успехом ты мог рассчитывать, что Хелен возненавидит тебя, посчитав убийцей.

— Да уж, мог, — согласился Норт. С каждым словом разговор все больше его забавлял.

— Впрочем, мы отвлеклись, — сказала Салли. — Невилл, я хочу понять, может ли полиция разыскать компрометирующие тебя улики.

— Таких улик нет! Ну сколько повторять: я с убийством не связан!

— Тогда кто связан? — осведомилась Салли. — Кто его совершил?

— А, таинственный дядин посетитель, — легкомысленно предположил Невилл.

— Какой же у него мотив?

— Такой же, как у Джона, — страсть.

— Неужели дело снова в долговых расписках?

— Нет! В ревности. В мести.

— А это мысль! — Салли насупилась. — Знаешь таких, с кем твой дядя дурно обошелся?

— Конечно, не знаю, милая дурашка, иначе давно бы все выложил. В жизни Эрни было немало хорошеньких женщин.

— По-твоему, неизвестный мужчина мог убить его из-за женщины? Звучит правдоподобно, только когда он успел?

— Понятия не имею, меня там не было. Сама подумай.

— Главное, додумается ли суперинтендант, — отозвалась Салли.

— А для меня главнее даже то, придумает ли он, как я мог совершить два убийства, — пробормотал Невилл.

Эти два вопроса и занимали Ханнасайда в тот самый момент. Он кратко, но выразительно объяснил констеблю Глассу перспективы тех, кто осуждает старших по званию, и отправился с ним обратно в участок.

— «Господь сказал Моисею: скажи сынам Израилевым: вы народ жестоковыйный; если я пойду среди вас, то в одну минуту истреблю вас»[71], — сурово объявил констебль.

— Вполне вероятно, только вы не Моисей, а те люди не сыны Израилевы.

— Гордым да надменным должно склонить шею свою, ибо пред Богом они грешны.

— Опять-таки вполне вероятно, однако вас совершенно не касается, — парировал Ханнасайд. — Побольше думайте о расследовании, поменьше о чужих недостатках, и я буду вам весьма признателен.

— О расследовании я думаю беспрестанно, — вздохнул Гласс. — «Все — суета и томление духа»[72].

— Вот с этим соглашусь, — едко ответил Ханнасайд. — Супруги Норты исключаются, значит, главный подозреваемый теперь — Невилл Флетчер. Только… Почему-то мне это не нравится.

— Он невиновен, — уверенно проговорил Гласс.

— Неужели? Как вы пришли к такому выводу?

— Он не избрал дорогу света, черны уста его, «разврат его возмущает город»[73], однако насилие этому человеку чуждо.