Частное лицо - Валерий Николаевич Михайлов

вредный для здоровья мазохизм. Бегать по утрам – это как рвать с места в карьер на машине с непрогретым двигателем, или устанавливать скоростной рекорд на не обкатанной машине. Бегать, если так неймется, надо во второй половине дня. Утром же надо просто себя разбудить. Я предпочитаю будить себя чаем. Только явление Клименка перевернуло все с ног на голову, и я решил начать день с кофе. Кофе у меня был хороший, йеменский по 750 рублей за 250 грамм. Да и варил я его, не жалея.

– Класс! – сказал Клименок, сделав осторожный глоток.

– Ну и как тебе мой роман? – спросил я.

– Кофе лучше. А если серьезно… Забавно читать о себе. Это как слушать свой голос в записи: вроде бы твой, и как-то непохоже. Кстати, а почему ты назвал меня Клименком?

– Сосед был такой. А вообще-то я на именах не циклюсь. Беру первое, что придёт в голову.

– Как и большинство родителей.

– А как тебе вообще?

– Забавно.

– Ты бы его купил?

– Даже не знаю. Я редко покупаю книги. Чаще не отдаю. Кстати, пару интересных мыслей я в твоём рассказе нашёл.

– В каком?

– Ну в том, что ты включил в роман.

– И каких?

– Не скажу.

– В интересах следствия?

– Именно! Ладно, поехали. У нас с тобой сегодня ещё масса дел.

– Посидишь или пойдешь со мной? – спросил он, остановив машину возле небольшого базарчика.

– Что ты тут забыл? – удивился я. Обычно Клименок никуда по дороге не заходил, и на базарах не останавливался.

– Бананы, – коротко ответил он.

– Какие ещё бананы?

– На апельсины у Кати аллергия. Ты знал?

– Нет, но причём тут…

– Раз на апельсины у Кати аллергия, надо купить ей бананов. Или ты хочешь предложить что-то другое?

– Но зачем?

– Девочка болеет. Надо же её навестить?

– Думаешь, талисман у неё?

– Конечно, нет! Послушай, Ватсон, ты считаешь, что всё человеческое мне чуждо?

– Нет, но… – растерялся я.

– Ладно, приехали.

– Можно? – спросил Клименок, приоткрыв Катину дверь. Перед этим он (мне до сих пор не верится) постучал.

– Входите, – ответила она, – располагайтесь, только вряд ли чем-то смогу быть вам полезной.

Катя была в комнате одна. Она лежала одетой на застеленной кровати и читала книгу, которую положила, когда мы вошли. О болезни в её внешности говорили разве что легкая бледность и чуть заметные круги под глазами.

– Нам и не надо, чтобы ты была полезной. Мы пришли просто так, бескорыстно, проведать. Ты не против?

– Конечно, нет.

– Мы бананов тебе купили в клеточку.

– Каких? – рассмеялась она.

– В клеточку. Это такие небольшие, аккуратные, желтые и в чёрную крапинку. Только такие бананы и стоит есть. А длинные гладкие и зелёные… ну да тебе ещё рано, – вовремя опомнился он. – Держи.

– А почему в клеточку?

– Ну не в полоску же.

– А мне почему-то все апельсины приносят, – сообщила Катя, приступив к бананам.

– Это потому, что так принято.

– У меня на них аллергия.

– Вот поэтому мы с Ватсоном и купили тебе бананы.

– Вы узнали?

– Это наша работа. А ещё наша работа – помогать тем, кто попал в беду. Так что, если хочешь, мы избавим тебя от апельсинов.

– Это было бы здорово.

– Тогда мы приступим, если, конечно, ты переносишь их запах.

– Переношу. И запах, и вид, вот только есть не могу.

– Зато мы с Ватсоном можем.

– Говорят, ты на психотерапию ходишь, – спросил Клименок, засунув в рот сразу пол-апельсина.

– Хожу.

– И как там? Не больно?

– Ну что вы. Марта Александровна – чудесный специалист и просто замечательная женщина. Благодаря ей я поняла, что психология намного интересней магии.

– Смотри не влюбись.

– А почему бы и нет?

– Потому что мы с Ватсоном умрём от ревности.

– Хорошо, тогда не буду.

– А мы с Ватсоном тоже у неё разок были. Ходили песни попеть.

– И как?

– Превосходно. Как после водки, но только без похмелья. А жена Ватсона ходит туда регулярно.

– Так вы женаты? – удивилась Катя.

– Да, – соврал я.

– А почему кольцо не носите?

– Не люблю таскать тяжести.

– Ладно, Катенька, ты поправляйся, а мы пошли.

– Простите, а можно вас спросить? Это нёмного бестактно, но…

– Раз так, то не обещаю, что отвечу, – разрешил Клименок.

– Хорошо. Скажите, сейчас вы пытаетесь быть милым, а недавно резко сказали человеку, что он умирает… Как это в вас сочетается?

– Во мне, Катенька, сочетается и не такое. Человек – это сочетающая не сочетаемое скотина.

– Но ведь это было жестоко.

– Жестоко такое скрывать, а ещё более жестоко скрывать и втихаря этим пользоваться. Жестоко лишать человека выбора.

– Даже если он выбирает смерть?

– Даже если он выбирает смерть. Надо уважать чужой выбор.

– Спасибо… И за бананы, и за то, что ответили.

– Ну что, Ватсон, после больной не плохо было бы наведаться к её доктору. Ты не против?

– Нисколько. Кстати, вчера Эмма сказала, что Марта Александровна спрашивала о нас.

– Тогда сам бог велит её нам навестить.

– А она сейчас принимает?

– Нет, но я знаю, где она живет. Поехали.

Марта Александровна жила в элитной многоэтажке с консьержкой и подземной парковкой. В подъезде так чисто, что можно есть прямо с пола.

– А говорят, у нас врачи живут плохо, – заметил Клименок, сунув охраннику под нос удостоверение.

– Пришли, – сказал он, остановившись возле красивой металлической двери.

– Кто там? – спросила Марта Александровна через дверь.

– Вы нас знаете. Мы приходили к вам в группу, – ответил Клименок.

– Я с большим удовольствием приму вас там вновь, а дома… извините, не принимаю.

– Да мы к вам не на прием. Мы хотели бы поговорить о Кате. Она из ваших пациенток.

– Я не обсуждаю дела своих пациентов. Приходите ко мне на работу. А сейчас извините, у меня дела.

– Ну, давайте будем орать здесь, что мы из милиции, а ещё лучше – заявимся к вам на группу в сопровождении ОМОНа и сорвём сеанс! – разозлился Клименок.

– Ладно, входите, – негостеприимно сказала она, открыв дверь.

Она заставила нас разуться, хотя сама была не в домашних туфлях, затем пригласила в гостиную. Я сразу вспомнил, что читал, как похожим образом ломали волю людей. Человека раздевали догола и выбрасывали в коридор, по которому ходили идеально одетые мужчины и женщины. При этом на него никто не обращал внимания. Многие ломались, выдержав до этого избиения и физическую боль… Раздеть нас она не могла, но слегка унизить, заставив разуться… Хотя может на деле всё проще, и это я слишком мнительный.

– У меня действительно мало времени, – сказала она, когда мы сели на диван, – так что давайте сразу к делу.