Одна тайная ставка - Татьяна Викторовна Полякова

– Научишь?

Оставив его вопрос без ответа, я прошла в кухню и поставила чайник.

– Кофе купить не успела. Будем пить чай.

– Сначала поздороваемся, – лукаво улыбнулся он, подходя ко мне вплотную.

Я не успела ничего ответить. Лазарь принялся меня целовать, зажав в углу кухонного гарнитура. Отстраниться я не пыталась. Просто стояла, свесив руки плетьми вдоль туловища. Сопротивляться собственным чувствам и нахлынувшему желанию получалось скверно. Вскоре я обхватила руками его шею и забыла обо всем на свете.

– Ты что-то говорила насчет чая?

Лазарь вышел из душа, смешно стряхивая капли воды с мокрых волос, словно пес. Я налила две кружки кипятка и сунула в каждую по одноразовому пакетику.

– Кажется, в список покупок помимо елочных украшений следует включить кофе и нормальный чай.

– Я не собиралась сегодня выходить из дома.

– Справлюсь и без тебя, – подмигнул он.

– Я тебя не отпущу.

Лазарь хитро прищурился.

– Рад слышать.

– Не отпущу, пока ты не ответишь мне, – продолжила я. – Что, черт возьми, означает запись на твоей стене?

– Уточни, которая из нескольких сотен?

– «14091520 тайна. Юрий», – процитировала я.

– Для номера телефона или индекса маловато цифр, – как ни в чем ни бывало начал рассуждать Лазарь. – Больше похоже на дату. Что произошло в тысяча пятьсот двадцатом году?

– Открыли Магелланов пролив. Только произошло это в октябре, а не в сентябре.

– Ну да. Кто теперь вспомнит, что было четырнадцатого сентября шестьсот лет назад?

– Никто. А вот кто и при каких обстоятельствах сообщил тебе этот набор цифр, можешь вспомнить ты, Лазарь.

Я внимательно наблюдала. Ни один мускул на его лице не дрогнул.

– Кто такой Юрий? – продолжала я, не в силах ослабить натиск.

– Ты же знаешь, все, что я фиксирую на стене, приходит мне во снах…

– Я хочу знать все об этом сне. В мельчайших деталях, – твердо произнесла я.

– Что ж, – нахмурился Лазарь. – Постараюсь рассказать все, что помню. Это было одно из таких сновидений, участником которого ты будто бы не являешься, наблюдая за происходящим со стороны. Двое мужчин томились в ожидании, измеряя шагами тесную комнату. Помещение было на цокольном этаже – узкие окна располагались высоко. В лучах света, которые через них пробивались, можно было разглядеть летающие в воздухе частички пыли. Тишина была звенящей, давящей. Наконец появился еще один мужчина. Он возник будто бы из-под земли, словно ниоткуда. Взял и появился. Один из тех, что уже ждал в комнате, обратился к нему по имени.

– Юрий? – прошептала я.

– Да.

– Юрий пожал обоим присутствующим руки и начал рассказ. Точнее, доклад. Да, он отчитывался.

– О чем?

– О проделанной работе, выполнении задания. Пожалуй, так.

– А точнее? – Я умоляюще смотрела на Лазаря.

– Не помню. Рад бы сам восстановить детали, но в голове лишь общая картинка.

– Так. А дальше?

– Они были довольны. Те двое.

– Откуда взялись цифры и слово «тайна»?

– Это я заметил на листке бумаги, который был у Юрия.

– Он показал его мужчинам? – догадалась я.

– Мне кажется, это они дали ему ту записку. Но точно сказать затрудняюсь. – Лазарь вздохнул. – Татьяна, ты же знаешь, все мои заметки на стене, мои сны – это отголоски прошлой жизни.

– Знаю, – согласилась я. – Только в той записи есть эхо и моего прошлого.

– Что ты имеешь в виду?

Лазарь был удивлен. Его реакция выглядела вполне искренней.

– Тебе известно мое отчество. Мой отец, Юрий, никогда не звал меня Татьяной. Для него я всегда была Тайной. А те цифры – это шифр, который он сообщил мне незадолго до того, как навсегда исчезнуть.

В кухне повисла тишина, подобная той, которую описывал Лазарь, рассказывая о своем сне: гнетущая и почти осязаемая. Никто не спешил ее нарушить. Я смотрела на пар, поднимавшийся густым облаком из моей кружки.

– Выходит, ты был знаком с моим отцом. – Слова давались мне с трудом. – Другого объяснения у меня нет.

– Ты же знаешь, – печально произнес он. – Я не помню.

– Знаю, – кивнула я.

Поверить ему до конца я все-таки не могла.

– Не исключено, что мы никогда не встречались с ним, а то, что я увидел во сне, – лишь проекция чьего-то рассказа, когда-то услышанного мной.

– И что мне делать? Ждать, когда ты что-нибудь вспомнишь?

– Жить настоящим.

Он подошел ко мне со спины и принялся аккуратно массировать плечи.

– Именно так живу я, – проговорил он. – Сегодняшним днем. Что еще остается человеку, чье прошлое погребено в закоулках сознания?

– Искать. – Я развернулась и посмотрела ему в глаза. – Заниматься поиском истины.

– Иногда всей правды лучше не знать.

– Хотела бы я рассуждать так же.

Больше в тот день мы к этому вопросу не возвращались. Как и на следующий. Вечером в воскресенье Лазарь уехал. Я долго сидела напротив елки, заботливо водруженной им в комнате. Макушку пришлось подрезать. Игрушки, как и обещал, он купил. Красные шары с золотистыми бантами сейчас напоминали мне капли крови. Зловещие бурые пятна в зелени еловых веток. Будто мое израненное сознание представало передо мной во всей красе. Лишь тонкий, едва уловимый запах хвои напоминал, что это всего лишь новогоднее дерево.

Уже на следующее утро мне позвонил Виктор.

– Представляешь, Юрий Свиридов не просто учился в нашем университете, он был студентом моей бабули!

Я смотрела на стену напротив, не в силах издать ни звука.

– Это ведь твой отец?

– Кажется, да.

– Вот ведь совпадение! – непонятно чему обрадовался он.

Я поспешила прервать разговор и проститься. Подошла к елке и с силой сдернула с нее глянцевый шар. Он упал на пол и покатился, издавая глухой звук. В ту секунду я жалела, что пластик не может легко разбиться, подобно стеклу.

Я подошла к игрушке, наступила на нее тапкой и с силой прижала к полу. Раздался характерный хруст. Мне стало легче. Значит, это именно то, что нужно мне сегодня. Жить моментом и наслаждаться тем, что хоть что-то находится под моим контролем. А еще нести ответственность за поступки. Ведь по-другому я не могу. Я принесла щетку и собрала осколки в совок.

По дороге на работу я отправила в бак пакет с мусором, там же был и битый пластик от елочного украшения. Теперь на елке на одну кровоточащую рану меньше. Значит, и мое сознание немного очистилось, просветлело.

Но было ли это действительно моим желанием или искусно навязанным мне извне? В тот день для меня это осталось тайной.