Плохая кровь - Сара Хорнсли

Открываю дверь, выхожу на свежий воздух, и меня охватывает восторг от только что сделанного. Боже, это было весело… Я подлетаю к Отису, который смотрит на меня, подняв брови.

– Что-то шустро ты управилась, а? – замечает он.

– Конечно. – Я торопливо достаю из сумки конверт, в котором лежит мое письмо. – Как ты его передашь?

– У него на лодыжке браслет с маячком, к тому же ему назначен комендантский час, но формально условия позволяют ему выходить из дома после наступления темноты, если он не покидает границы определенного участка. Каждую пятницу его приятель уходит играть в покер, так что сегодня подозреваемый останется дома один. Я сам доставлю письмо. Ему разрешено получать корреспонденцию – главное, чтобы он был уверен, что его ответ не будет перехвачен или прочитан кем-то еще, кроме тебя. Ты дала ему два дня на то, чтобы ответить, так?

– Верно.

– Хорошо. Впереди ночь перед вывозом мусора, так что он сможет использовать это как предлог, чтобы выйти к контейнерам после наступления темноты и оставить там письмо для меня. Вдоль бокового въезда растут деревья, и я уверен, что смогу незаметно подобраться к контейнерам, чтобы забрать ответ. Никто даже не узнает, что он отправлял письмо.

– Ты лучший. Спасибо. И удачи, – говорю я, передавая письмо. Важно, чтобы Джейк чувствовал себя в безопасности и мог рассказать правду.

– Пожалуйста, – отвечает Отис, и это дежурное слово в его устах звучит уверенно. Утешительно. Он говорит искренне. Я не могу выразить, насколько признательна за то, что еще остался хоть один человек, которому я могу доверять. Вместо этого я коротко обнимаю его – впервые за все эти годы, и, хотя он напрягается и слегка краснеет, я понимаю, что это много для него значит.

С этим мы расстаемся и расходимся в разные стороны: я – в Молдон, а он – на Роман-роуд, 110, чтобы дождаться наступления темноты, а затем вручить письмо.

Дорогой Джейк!

Не стану лгать и утверждать, будто мне легко подобрать слова. У меня ужасно много вопросов. Надеюсь, у тебя все хорошо – хотя, наверное, это нелепое выражение… Я не могу поверить, что спустя столько лет снова нашла тебя. Какое-то время я сомневалась, жив ли ты вообще. Ты провернул свое исчезновение просто потрясающе!

Надеюсь, ты не против, что я с тобой связалась. Учитывая, что ты легально сменил имя, чтобы скрыться от меня, полагаю, вряд ли ты ждал и желал получить от меня весточку, но ты когда-то помог мне, и я задаюсь вопросом – могу ли я помочь тебе сейчас? Я просто хочу знать правду. Ты, наверное, не знаешь, но я работаю юристом по уголовным делам и знаю, что без тебя я вряд ли смогла бы этого достичь. Позволь мне помочь тебе.

Ты действительно сделал то, в чем тебя обвиняют? Как такое могло случиться?

Еще я подумала – ты должен узнать, что Макс мертв. Его тело выловили в море у берегов Мерси. Полиция сочла, что в его смерти нет ничего подозрительного, но я не могу отделаться от мысли, что они что-то упускают. Что я что-то упускаю.

Я просмотрела записи с камер видеонаблюдения, Джейк. Я знаю, что ты встречался с Максом в «Синем орле». О чем вы спорили? Ты знаешь, из-за чего он мог умереть? У него были проблемы? Или у вас обоих?

Если ты решишь ответить (а я действительно хотела бы получить от тебя ответ), то через два дня – после наступления темноты, но до двух часов ночи – оставь письмо под мусорным баком. У меня есть знакомый, который сможет забрать его незаметно. Никто никогда не узнает, что ты написал это письмо, и только я прочитаю его. Обещаю. Пожалуйста, доверься мне снова.

Твоя Джастина

Глава 38

Я вижу ее, как только выезжаю на улицу, ведущую к маминому дому. Она сидит на ограждении у кромки воды напротив нашего дома. Несмотря на жару, капюшон ее худи накинут на голову.

– Ждете меня? – спрашиваю я, устраиваясь рядом с ней, и Элис Майерс кивает, хотя я замечаю, что она избегает смотреть на меня, как будто все еще не уверена, правильная ли это идея – прийти сюда.

Сегодня черное устье реки особенно завораживает. Как может что-то настолько прекрасное быть настолько смертоносным? Эта вода погубила моего брата.

– Хотите зайти в дом?

– Нет, я ненадолго.

– Всё в порядке? Вам нужна помощь?

Элис качает головой. Я понятия не имею, что она собирается сообщить, но интуиция подсказывает: это предназначено только для моих ушей. Оглядываюсь по сторонам, не видно ли где-нибудь сержанта Роуз. Я не параноик, но мне не нравится отсутствие контроля, а в том, как сидит Элис – сгорбившись и явно нервничая, – есть нечто, заставляющее ощущать, будто вот-вот произойдет событие, способное выбить меня из равновесия.

– У меня тоже есть брат, – начинает Элис, и от ее слов у меня по спине бегут мурашки. – Я просто подумала, что должна рассказать вам; вдруг это важно…

– Что рассказать? – Меня раздражает неуместное, ломкое отчаяние, звучащее в моем голосе. По опыту многолетней работы со свидетелями я знаю, как важно не спугнуть ее, но внутри у меня растет уверенность: что бы Элис ни сказала дальше, это изменит все. Что ей известно? Какая-то часть моего разума – самая худшая часть – беспокоится не столько за Макса, сколько за себя. Что именно знает эта девушка? И кому еще она успела это поведать?

– Обещаете, что никому не расскажете?

– Что не расскажу? – переспрашиваю я, уклоняясь от ответа. Еще одно важное правило при работе в суде: никогда не давай обещаний, которые не сможешь выполнить.

Я боюсь показаться слишком напористой, поэтому даю ей время подумать, и мы продолжаем молчать. Все мои силы уходят на то, чтобы не сдернуть ее с ограждения, на котором мы сидим, и силой не вытянуть из нее сведения. Но потом я замечаю, как она пару раз судорожно дергает головой, словно готовясь заговорить, и поворачивается ко мне.

– Это правда, что считают, будто Макс погиб одиннадцатого июля?

– Да. А что?

– Ну, моя подруга должна была забрать меня после смены, чтобы мы поехали к ней, но опоздала. Мне стало скучно ждать ее, и я пошла домой пешком. Обычно я так не делаю, потому что родители запретили мне гулять поздно вечером по набережной