Мистер Рипли под землей - Патриция Хайсмит

Подкатил, подпрыгивая на ухабах, автобус, выпустил часть пассажиров и взял новых. Том напряженно размышлял; мысль его работала в таких случаях толчками. Наверное, надо будет сказать, что они втроем – Том, Бернард и Дерватт – несколько раз встречались в Зальцбурге, чтобы поговорить. Дерватт собирался покончить с собой и хотел, чтоб его кремировали, – не в крематории, а на лоне природы. Он просил Тома и Бернарда сделать это. Том пытался отговорить их обоих, преодолеть их депрессию. Бернард был подавлен из-за размолвки с Цинтией (Джефф с Эдом подтвердят это), а Дерватт…

Автобус остановился, и Том решил сойти, чтобы обдумать все во время ходьбы.

– Я отнесу ваш чемоданчик, сэр? – Вопрос был задан привратником “Голденер Хирша”.

– О нет, благодарю вас, он очень легкий, – ответил Том. Он поднялся к себе в номер.

Том вымыл лицо и руки, затем разделся и нырнул в ванну. Он сочинял разговоры, которые они якобы вели с Бернардом и Дерваттом в различных зальцбургских пивных и кафе. Он скажет, что Бернард увиделся с Дерваттом впервые после того, как тот уехал в Грецию пять с лишним лет назад. Когда Дерватт вернулся в Лондон, Бернард избегал встреч с ним, а когда он появился вторично, Бернарда в Лондоне не было, он уже уехал в Зальцбург. Бернард говорил с Томом в Бель-Омбр о Зальцбурге (что было правдой), а когда Дерватт позвонил Элоизе, она сообщила ему, что Том уехал в Зальцбург встретиться с Бернардом или найти его, так что Дерватт отправился туда тоже. Под каким именем путешествовал Дерватт? Пускай это останется тайной. Кому, например, известно, под каким именем он жил в Мексике? Не забыть бы предупредить Элоизу, чтобы она говорила (но только в том случае, если ее спросят), что Дерватт звонил ей в Бель-Омбр.

Возможно, все это было пока недостаточно продумано, но для начала годилось.

Он опять достал рюкзак Бернарда, чтобы внимательно просмотреть последние записи в дневнике. Запись от 5 октября гласила: “Иногда мне кажется, что я уже умер. От меня осталось ровно столько, чтобы осознать, что моя личность распалась и куда-то исчезла. Я никогда не был Дерваттом. Но являюсь ли я теперь Бернардом Тафтсом?”

Это, конечно, нельзя было оставить, и пришлось вырвать всю страницу.

Рядом с некоторыми рисунками в альбоме имелись примечания. Многие из них касались зеленого оттенка зальцбургских зданий. “У могилы Моцарта людно и шумно. И ни одного портрета, который можно было бы назвать хорошим”, – прочел Том. Или: “Я часто гляжу на реку. Течение быстрое, и смотреть на него приятно. Может быть, лучшее, что я могу сделать, – это прыгнуть с моста как-нибудь ночью, когда поблизости никого не будет и никто не крикнет “Остановите его!””

Это было как раз то, что нужно. Том захлопнул альбом и сунул его обратно в мешок.

Но он забыл проверить, нет ли там каких-либо записей, касающихся его самого. Он еще раз просмотрел альбом, затем открыл коричневый блокнот. В нем были по преимуществу выдержки из записных книжек Дерватта, а последняя из собственных записей Бернарда была датирована тем числом, когда он был еще в Лондоне. Том Рипли там не упоминался.

Том спустился в ресторан. Время было позднее, но что-то заказать было можно. Приступив к еде, Том сразу почувствовал себя лучше, а охлажденное белое вино стимулировало мысль. Он вполне может улететь уже завтра. Если его спросят насчет вчерашнего звонка Джеффу, он скажет, что хотел сообщить Джеффу о том, что Дерватт в Зальцбурге и поделиться с ним своим беспокойством по поводу художника. Он попросил Джеффа не сообщать никому, где находится Дерватт, – в первую очередь “широкой публике”. Что касается Бернарда, то почему бы ему было не сказать Джеффу, что тот тоже в Зальцбурге, – Бернарда полиция не разыскивала. А в ночь после того, как они кремировали Дерватта, Бернард исчез, – по видимому, утопился в Зальцахе. Будет убедительнее, если сказать, что Бернард участвовал в кремации.

Том понимал, что его обвинят в содействии самоубийству. Какое наказание за это полагается? Дерватт собирался принять большую дозу снотворного, скажет Том. Утром они втроем гуляли по лесу. Дерватт принял несколько таблеток еще до того, как встретился с ними. Они не смогли помешать ему принять остальные, и кроме того – в этом придется признаться – Том и не хотел противиться столь сильному желанию Дерватта, и Бернард тоже.

Том вернулся в номер, открыл окно и достал чемоданчик из свиной кожи. Он вытащил из него сверток с зубами Бернарда – по весу не больше грейпфрута – и добавил вместо него немного газет. Он тут же закрыл чемоданчик – могла войти горничная (правда, постель уже была приготовлена). Оставив окно приоткрытым, он вышел на улицу, неся свой маленький сверток. Том прошел на тот мост, где он встретил Бернарда накануне, и прислонился к перилам так же, как и он. Когда рядом никого не было, Том разжал руки, и сверток упал в воду. Вслед за ним Том бросил кольцо Бернарда.

На следующее утро Том заказал билеты на самолет и прошелся по магазинам в поисках подарков для Элоизы. Он выбрал зеленый жилет, шерстяной жакет такого же небесно-голубого оттенка, как пачка “Голуаз”, и белую блузку с оборками, а себе купил более темный зеленый жилет и пару охотничьих ножей.

На этот раз он летел на “Людвиге ван Бетховене”.

В восемь вечера Том был в Орли. Он показал пограничникам собственный паспорт, на который они взглянули мельком. Печатей не ставили. До Вильперса он доехал на такси. Он боялся, что у Элоизы будут гости, и оказался прав. Перед домом стоял приземистый старенький темно-красный “ситроен” супругов Грэ.

Они ужинали в столовой. В камине уютно горел огонь.

– Почему ты не позвонил? – упрекнула его Элоиза, но он видел, что она очень рада его возвращению.

– Не прерывайте своей трапезы, – сказал он.

– А мы как раз закончили, – отозвалась Аньес Грэ.

И правда, они уже собирались перейти в гостиную пить кофе.

– Вы ужинали, мсье Тоом? – спросила мадам Аннет.

Том сказал, что ужинал, но кофе выпьет с удовольствием. Он объяснил гостям – как ему показалось, вполне убедительно, – что был в Париже у своего друга, чтобы помочь ему разрешить кое-какие проблемы. Чета Грэ не страдала излишним любопытством. Том спросил, каким образом Антуан, у которого было столько дел в Париже, оказался среди недели в Вильперсе.

– Такая хорошая погода, что я решил сегодня поработать за городом, – ответил Антуан. – Делаю вид, что занимаюсь расчетами нового здания, а сам проектирую камин для одной из наших комнат.

Похоже, только Элоиза заметила, что Том пребывает в не совсем обычном настроении.

– Как прошла вечеринка у Ноэль? – поинтересовался он.

– Очень весело! Всем не хватало тебя.

– А как насчет этого таинственного Мёрчисона? – спросил Антуан. – Есть что-нибудь новое?

– Да нет, они все еще ищут его. Миссис Мёрчисон приезжала к нам, чтобы поговорить со мной, – но Элоиза, наверное, вам об этом уже рассказала.

– Нет, – ответила Аньес.