Последний срок - Майкл Коннелли

Босх снова взял лист с текстом.

– В настоящее время окружному прокурору нужно подписанное вами заявление, которое устанавливало бы связь между вами и Харди. Утром мы с напарником, основываясь на моих заметках прошлой недели, составили этот документ. Почитайте его и, если здесь все правильно, подпишите. Таким образом, вы будете способствовать тому, чтобы остаток жизни Харди провел в камере смертника.

Гарри протянул лист, но Пелл, отказываясь, махнул рукой.

– Прочитайте лучше вслух.

Босх решил, что сидящий перед ним человек не умеет читать. В деле Пелла не было сказано, что он когда-нибудь регулярно посещал школу, и уж точно не получил домашнего образования.

Весь текст занимал полторы страницы. При его составлении детективы сознательно следовали правилу: лучше меньше, да лучше. Пелл кратко свидетельствовал, что в тот период, когда была убита Лили Прайс, он жил с Харди под одной крышей и подвергался с его стороны физическому и сексуальному насилию. Описывал, как во время издевательств Харди пользовался ремнем и избиения часто продолжались так долго, что из ран на спине шла кровь.

Отмечалось, что недавно Пелл опознал Харди по фотографии и уверенно указал на дом, где жил с ним в конце восьмидесятых годов.

– Нижеподписавшийся подтверждает, что все приведенные факты, касающиеся его вовлеченности в отношения с Чилтоном Аароном Харди-младшим в 1989 году, верны и точны, – дочитал до конца Босх. – Вот и весь документ. – Он посмотрел на Пелла, который, словно соглашаясь, кивнул. – Все правильно?

– Да, все правильно. Но здесь сказано, что Харди сфотографировал меня, когда я брал у него в рот.

– Но не такими словами…

– А нельзя обойтись без этого?

– Думаю, нельзя, Клейтон, потому что мы нашли фотографию, о которой вы упоминали. Обнаружили ту коробку из-под обуви. Лучше, чтобы это осталось в показаниях – ведь фотография подкрепляет ваши слова.

– Не понимаю, что это значит.

– Не понимаете слово «подкрепляет»? Подтверждает ваш рассказ. Удостоверяет его. Вы заявляете о том, что вас заставлял проделывать Харди, и это запечатлено на фотографии.

– Следовательно, люди увидят этот снимок?

– Очень немногие. Журналистам не покажут его. Фотография будет только средством, которое поможет сформулировать обвинения.

– Кроме того, Клей – вмешалась в разговор Стоун, – вам нечего стесняться. В ту пору вы были ребенком. Он – взрослым и полностью подчинял вас своей воле. Сделал своей жертвой. Вы не могли сопротивляться ему.

Пелл кивал, но как будто больше своим мыслям, чем словам Стоун.

– Так вы подпишете документ? – спросил Босх.

Настал момент: или-или.

– Подпишу, а дальше что?

– Дальше он поступит окружному прокурору, войдет в дело и подкрепит обвинения, которые он сегодня сформулирует.

– Я не о том. Я о Чилле. Что будет с ним?

Босх кивнул. Теперь он все понял.

– Пока он будет сидеть в центре содержания под стражей «Метрополитен» без права выхода на свободу под залог. Если служба окружного прокурора сформулирует обвинение сегодня, завтра он предстанет перед главным судом первой инстанции. Возможно, состоятся слушания о передаче его на поруки.

– Его выпустят под залог?

– Я этого не сказал. Но у него, как у каждого, есть право потребовать слушаний. Однако вам не о чем беспокоиться. Харди больше никогда не придется дышать свежим воздухом.

– Могу я поговорить с судьей?

Босх посмотрел на Пелла. Ему была понятна эта просьба, но он все-таки удивился его словам.

– Едва ли это разумно, Клейтон. Вы – потенциальный свидетель. Если хотите, я проконсультируюсь со службой окружного прокурора, но полагаю, что они ответят отказом. Захотят приберечь вас, чтобы в нужный момент выпустить на суде. А не держать вас там, особенно в присутствии Харди.

– Ладно, я только хотел спросить.

– Конечно.

Босх положил лист на портфель.

– Может, подпишете прямо здесь? Неудобно, но лучше ничего не придумать. Самая ровная поверхность, имеющаяся в нашем распоряжении.

– Да.

Коротышка соскочил со стула и подошел к Босху. Гарри достал из кармана ручку и подал ему. Пелл наклонился, ручка застыла над документом. Их лица оказались рядом, и когда Клейтон заговорил, Босх почувствовал на щеке его горячее дыхание.

– Знаете, что с ним нужно сделать?

– С кем? С Харди?

– Да, с Харди.

– Что с ним нужно сделать?

– Повесить за яйца за то, как он поступил с той девушкой, со мной и с другими. Вчера вечером я смотрел телевизор и знаю, что он натворил. Этого подонка надо втоптать в землю, чтобы он оттуда не вылез. А его показывают в новостях и делают из него звезду.

Босх покачал головой. Пелла все время уводило в сторону.

– Не совсем понимаю, что вы имеете в виду, говоря, что из него делают звезду. Но уверен в одном: обвинение потребует для Харди смертного приговора и добьется его.

Пелл иронически хмыкнул.

– Сплошное надувательство. Если приговорили человека к смерти, так и казните его. Нечего валандаться двадцать лет.

На этот раз Босх кивнул, но ничего не сказал. Пелл нацарапал на документе фамилию и протянул ручку Босху. Гарри взял ее, но Пелл не отпускал, их глаза на мгновение встретились.

– Ведь вам все это нравится не больше, чем мне, – прошептал Клейтон. – Признайтесь, детектив Босх.

Он разжал пальцы, и Гарри сунул ручку во внутренний карман.

– Нет, не нравится.

Пелл отошел, и на этом их встреча закончилась.

Через пять минут детективы выходили из металлических ворот. Внезапно Босх остановился. Чу обернулся и вопросительно посмотрел на напарника. Гарри бросил ему ключи от машины.

– Иди, заводи. Я забыл ручку.

Он пошел в кабинет Анны Стоун, и ему показалось, что она ждала его – стояла в приемной.

– Пойдемте, детектив.

Они вернулись в комнату, откуда недавно ушли. Анна закрыла дверь, повернулась и поцеловала его. Босх смутился.

– Что ты? – спросила она.

– Не знаю. Может, не стоит смешивать одно с другим?

– Хорошо. Извини. Но ты, как я и ожидала, вернулся.

– Мм, да… – Гарри улыбнулся, поняв, что его уличили в непоследовательности. – Как насчет завтрашнего вечера? После того, как Харди предъявят обвинение? Странно звучит: я хотел бы это отпраздновать. Но это действительно так: когда отправляешь на скамью подсудимых очередного такого Харди, становится хорошо на душе.