Папа ищет работу - Валентина Анатольевна Филиппенко

Папина газета осталась нетронутой: мама показала бабушке свой белый халат, мы сели завтракать во второй раз, «по-настоящему», а потом мама убежала на работу.

«Татьяна Карловна» похвалила папину стрижку и взялась за мои волосы: решила заплести мне косы. Делала она это очень красиво и ловко, прижимая меня к своей груди, потом поцеловала в макушку и буквально вытолкала в школу: «Хватит опаздывать!» И пока она закрывала за мной дверь, мне показалось, что за её спиной мелькали испуганные папины глаза. Как если бы он поднимал табличку «СПАСИТЕ!».

В школе я поделилась с соседом Колей выданными мне на обед пирожками — он очень любил слойки с вишней. Обещала принести ещё и захватить пару котлет (они были огромные, с мою ладонь). Коля мне не поверил. Сказал, что я заболела «болезнью рыбака», потому что всё преувеличиваю, и таких котлет, какими бы вкусными ни были пирожки, не бывает.

Эх, Коля, это ты ещё про сокровища пиратов в парке и завод облаков ничего не знаешь!

Дома я готовилась увидеть папу в новых шерстяных носках, с заплетёнными на лысине косичками и так откормленного пирожками и котлетами, будто он объелся арбузом. Примерно так он обычно выглядел, если проводил с бабушкой хотя бы пару часов на даче. Но только я подошла к двери, как почувствовала запах сгоревшего пирога и услышала музыку: папа играл на фортепиано.

Оказалось, в то утро папа взял себя в руки. Пять раз отказался от третьего завтрака, не пустил бабушку наводить порядок на балконе и не сел разбирать с ней старые фотографии.

«Я вам сыграю», — сказал он.

И вот теперь в гостиной сидела передо мной улыбающаяся бабушка в кресле, а по комнате вальсировал этюд «К Элизе». Как потом признался папа, в одиннадцатый раз. Когда мелодия стихла, бабушка захлопала в ладоши и закричала: «Ещё!» Папа сыграл ещё.

На кухне висел, словно облако, густой дым, от пирога остались одни угольки, но это никого не расстроило. «Аркаша так хорошо владеет роялем. Аркаша такой молодец. Аркаше нужно в ансамбль и на телевизор. Я напеку Аркаше блинов», — охала и вздыхала бабушка. Она выбрасывала в мусор погибшую шарлотку, с любовью и восхищением глядя на папу. Папа стирал со лба пот и растерянно мне улыбался.

Я жутко гордилась: он встретил свой страх лицом к лицу и победил!

Теперь и мне срочно нужно было найти паука! Или хотя бы горячее какао.

Почему папа не носит зонт

Мы все очень любили бабушку, потому что с ней каждый день становился как кастрюля: что в него ни положи, оно сварится, приготовится и станет вкусным-вкусным. Бабушка заботилась о нас, всё время о чём-то переживала и всё знала. Но прогостила всего несколько дней: так же внезапно, как и приехала, утром субботы она собрала свою маленькую сумочку, где лежали очки, платочки, три платья в цветок и носовой платок, и уехала. Мама обещала звонить ей чаще и отправлять самые дождливые облака на дачу в период засухи. Папа обещал играть. Бабушка так прониклась его музыкой, что совсем забыла о покосившемся карнизе и несъеденном пироге с капустой, который папа терпеть не мог.

И ещё долго после бабушкиного отъезда по дому прорастали вязаные салфетки, всюду появлялись конфеты, блестели вазочки с вареньем, пахло оладьями и стиральным порошком.

В тот год весна началась очень рано. Она даже не дождалась, когда мы выбросим ёлку, и в начале февраля быстро растопила весь снег во дворе и залила его дождями.

Когда на улице начинается дождь или гроза, я люблю прижаться носом к окну и смотреть, как капли дождя стучат по листьям клёнов и каштанов, как мягко светятся огни соседних домов и вкусно, по-шоколадному, блестит асфальт. Обычно во время дождя папа забегает в квартиру мокрый и, словно пёс, отряхивается, разбрасывая повсюду капли воды. Он терпеть не может зонты и никогда не берёт с собой ни маленький складной зонтик, ни большую трость, которые стоят в прихожей.

«Я же лысый, — оправдывается папа. — Всё равно не испорчу причёску».

В пятничной газете, сразу бросившейся на папу со стола, было много интересных, каких-то очень щекотных вакансий.

«УКРОТИТЕЛЬ МЫШЕЙ В МАЛЕНЬКУЮ ПЕКАРНЮ».

«СКУЛЬПТОР ПЕЛЬМЕНЕЙ».

«АВТОР ГОРОСКОПОВ ДЛЯ КОТЯТ».

«СМОТРИТЕЛЬ СКРИПОК».

«МОЛОДАЯ ДЕВУШКА, ГОТОВАЯ СМЕЯТЬСЯ НАД НЕСМЕШНЫМИ ШУТКАМИ».

«АССИСТЕНТ ИЛИ АССИСТЕНТКА ДЛЯ ПРОВЕРКИ МЯГКОСТИ КРОВАТЕЙ».

Папа одним глотком проглотил кружку кофе и обвёл номер телефона карандашом.

— Будешь звонить? — с горящими глазами спросила я.

— Да. Только дождусь понедельника. Как думаешь, у тебя получится смеяться над несмешными шутками по восемь часов с перерывом на обед?

Мама поставила на стол тарелку с овсяным печеньем и положила мне руку на плечо.

— Знаешь, а ведь после шуток нашего папы другие шутки, наверное, будут казаться тебе несмешными…

Утром следующей недели телефон радостно задёргался, будто пёс, на которого давно не обращали внимания. Трубка крякнула, дзынькнула, засопела и выпустила наружу гундосый и густой голос. Говорил владелец музыкального салона, где продавались только лучшие скрипки. Скрипки не только самые лучшие, но ещё и волшебные… Трубка что-то серьёзно рассказывала. Мне казалось, по ту сторону размахивали руками, а когда трубка замолчала, наверняка откашлялись и поправили очки.

Закончив разговор, папа — немного растерянно — вышел в прихожую.

— На собеседование попросили взять зонт, — пожал плечами он.

— Может, их соседи затопили и с потолка капает? — предположила мама.

Я зачем-то засмеялась, совсем невпопад.

Так всё же почему папа не носит зонт

На собеседование в музыкальный салон он пошёл в самом лучшем костюме с самым лучшим зонтом — тростью с полированной ручкой, в горошек. Кажется, ему очень хотелось стать смотрителем скрипок!

Но спустя два часа он вернулся и очень, очень громко хлопнул дверью. Зонта при нём не было. Что же там случилось?

Владельцем музыкального магазина был высокий, худой — сам словно трость, господин Антон Михельсон. Сперва он провёл для папы презентацию салона — шкафов со скрипками разных размеров, годов выпуска и звучаний. Они стояли на полках, как сапоги в магазинах, или сидели в ряд, как кролики в клетках на птичьем рынке

Владелец магазина взял одну из скрипок — лёгкую, тонкую, сделанную на заводе музыкальных инструментов имени А. В. Солнцева. Он держал её за «горло» и водил рукой