Сундучок, в котором что-то стучит - Василий Аксенов

Каковы, однако, законы приключенческого жанра! Да и можно ливообще называть их законами, если мы на одной странице повести можем скакнуть сбастиона крепости в Оук-Порте в камеру хранения Витебского вокзала, что наЗагородном проспекте Ленинграда (следующая остановка «Технологическийинститут»)? Из такой невероятной романтики — сразу в обыкновенную прозу,на Витебский вокзал.

А ведь слово «Витебск», между прочим, не такая уж и проза.Великий художник Марк Шагал, например, показал нам такой фантастическийВитебск, что ни один писатель-приключенец за ним не угонится.

Ну, впрочем, это к слову, мы и гнаться за Шагалом несобираемся. Мы входим в зал камеры хранения вслед за сутулымстаричком-дачником. Знаете, бывают такие старички-дачники в побелевших отстарости по швам прорезиненных плащах, в обвисших шляпах из рисовой соломки, сдвумя тремя саженцами в руке и с ведерочком чернозема. Таков и наш старичок, эдакийотставной Букашкин, приятель поэта Андрея Вознесенского.

Он направился в серые коридоры автоматических камер, смирнопоставил свое ведерочко на кафельный пол возле одной из них, засунул пальчик ввязаной перчатке в диск и тихо набрал дату Грюнвальдской битвы — тысячачетыреста десятый год. Дверь камеры открылась, и старичок достал оттудасундучок. Извините, любезный читатель, за неуместную рифму.

Тут нервы старичка малость сдали, и он, воскликнув что-то нанеизвестном языке, мягко опустился на пол, откуда и был поднят железной рукойкапитана Рикошетникова. Рядом с Рикошетниковым находился его новый друг,участковый уполномоченный милиции Бородкин В. П.

«Вот ведь какая штука, — думал Бородкин, — передомной обыкновенный старичок, никакой не чудак, не фантазия. Ни малейшихпоползновений к проверке не вызывает. А ведь не подошли бы, не проверили, иулетела бы птичка».

Капитан Рикошетников между тем деликатно и осторожно снял слица «старичка» тончайший пластиковый грим и обнажил сатанински красивое лицоНакамура-Бранчковской.

— Браво, мадам! Ко всем вашим прочим талантамприбавился талант трансформации.

— Я протестую! — слабо сказала уставшая от борьбыза власть женщина. — Протестую против насилия над пенсионером.

— Пройдемте, товарищ, — мягко сказал Бородкин. —Сорри, дорогой товарищ, сюжет не терпит задержек.

Он увел «пенсионера» в соответствующие глубины Витебскоговокзала, а капитан Рикошетников с заветным сундучком под мышкой вышел наЗагородный и кликнул такси.

Случилось так, что я как раз ехал мимо на своем «Жигуленке»и, пользуясь правом старого знакомства, пригласил капитана Рикошетникова вмашину.

— Вот, — сказал он, похлопывая по сундучку. —Скоро увидим, что там такое.

— Сегодня же и увидим, — сказал я. — Васдавно уже все ждут на улице Рубинштейна.

— Кто это все? — удивился капитан.

— Все герои нашей повести, начиная с ГеныСтратофонтова.

— Позвольте, но я только несколько часов назад говорилс ним по телефону. Он еще не мог прилететь с Больших Эмпиреев! Не говоря уже одругих, которые плывут на «Алеше Поповиче»…

— Простите, но это небольшой авторский произвол, —смущенно сказал я. — Мы сейчас переедем с вами из Первого Эпилога воВторой. Садитесь!