Принц Фейри/The fae princes - Никки Сент Кроу

но моя королевская одежда по-прежнему сидит на мне. Не требуется никакого волшебства, чтобы распустить швы или натянуть лишнюю ткань, когда я надеваю ее.

Тилли привела нас в одну из многочисленных гардеробных в королевском крыле дворца.

Я стою за ширмой, вырезанной из тикового дерева. В дерево вставлены драгоценные камни-кабошоны, внутри которых светятся разноцветные жучкипикси. Я не могу сказать, настоящие ли жучки-пикси, запертые внутри навечно, или это просто иллюзия.

– Как смотрится? – Спрашивает Баш из комнаты.

– Как это было десятилетия назад.

Баш хихикает. Наша сестра раздраженно цокает языком.

– Если ты будешь хорошо себя вести, – говорит она.

Я выхожу из-за ширмы.

Баш подходит и встает рядом со мной.

– Мы выглядим чертовски потрясающе.

На нас наши плащи королевского синего цвета. Те, что с вышитыми золотыми листьями спереди и на рукавах, и снова на плечах, почти как доспехи.

Я не возражаю, но мне не нравится, когда меня наряжают, как мамину игрушку. Меня выставляют при королевском дворе, как разменную монету. Вот что я чувствую прямо сейчас, как будто Динь использует нас как средство для достижения своей цели. Я просто не уверен, какова цель. И, что еще более тревожно, каковы средства.

Тилли смотрит на нас с высоко поднятой головой.

– Вы снова выглядите как принцы.

– Мы всегда были принцами, Тилли Вилли, – говорит Баш.

При звучании нашего старого прозвища у нее на глаза сразу же наворачиваются слезы.

Тилли-Вилли похожа на жучков-вилли, которые гнездятся между нежными лепестками распускающихся цветов.

У жуков Вилли на спине яркие пятна, но у них есть и жала. Тилли всегда была готова ужалить за малейший проступок. Думаю, мне не стоит удивляться, что она нас выгнала.

– Для тебя ваша светлость, – напоминает она мне, расправляя плечи.

– Конечно.

Каллио входит в комнату, явно торопясь.

– Ваше величество, – говорит она и кланяется, а затем смотрит на нас.

Изгнанных принцев официально не приветствуют, но Динь пообещала, что наше изгнание закончилось, и теперь мы в королевских одеждах, это невозможно отрицать.

– Ваши королевские высочества, – добавляет она и тоже кланяется нам.

Я всегда ненавидел помпезность королевской семьи и считал невыносимыми такие обыденные церемонии, как вручение королевских титулов.

Но сейчас дело не только в том, что меня приветствуют. Это символ того, что все изменилось.

– Вы нужны в зале совета, – говорит Каллио королеве.

– А пока, – начинает Баш, – если бы мы могли поговорить еще минутку…

– Возможно, позже, – говорит она, разминая руки перед собой. – Вы оба выглядите привлекательно и… Я рада, что вы здесь, – добавляет она и поспешно уходит.

Баш вздыхает.

– Что ты хотел ей сказать?

– Я хотел попытаться вразумить ее.

– Ты зря тратишь время. – Я стою перед позолоченным зеркалом в полный рост и поправляю золотую брошь на воротнике.

Он подходит ко мне сзади и отводит мои руки, расстегивая брошь, чтобы убедиться, что она сидит ровно.

– Я думаю, это к лучшему, что она нас покидает. Прекрасная возможность сходить в хранилище, – Он приподнимает брови, глядя на меня.

– Не валяй дурака, – говорю я ему.

Он отдает мне честь, но я знаю, что для этого ублюдка это ничего не значит.

Мы ждем несколько минут, просто чтобы убедиться, что Тилли по той или иной причине не вернется. Когда мы выглядываем из гардеробной, то обнаруживаем, что длинный коридор пуст в обоих концах.

– У нас все чисто, – шепчет Баш и выскальзывает.

Мы снова мальчишки, крадемся по дворцу с какой-то тайной миссией.

Наши шаги по булыжной мостовой тихие, когда мы идем по коридору, а затем сворачиваем налево. Хотя прошли годы с тех пор, как мы были здесь в последний раз, мы знаем каждый поворот в широких сводчатых коридорах, куда ведет каждая закрытая дверь, какие секреты могут скрываться за толстой деревянной обшивкой.

Горящие фонари создают на каменном полу лужицы света, по мере того как мы продвигаемся все глубже и глубже в королевское крыло, проходя мимо длинного ряда написанных маслом портретов наших давно ушедших предков в королевских нарядах, некоторые из которых выглядят суровыми, другие могущественными, у некоторых в глазах мерцает огонек, как будто они пытаются действительно, трудно удержаться от смеха.

Мы проходим еще один коридор справа, который приведет нас в лазарет и аптеку, и Баш останавливается у входа.

– Что ты делаешь? – Я шепчу-кричу ему.

– Я… подумал… что было бы стыдно не позволить Дарлинг попробовать бутылочку волшебной смазки. Верно?

– Баш, – Я наклоняю голову, одаривая его своим лучшим взглядом «не облажайся».

Он пятится по коридору, улыбаясь мне.

– Баш.

– Это займет всего секунду! – Он поворачивается и бежит по коридору, проскакивая через несколько квадратных полос рассеянного лунного света, которые льются сквозь окна, выходящие в сад внизу. Раздается его смех.

– Черт возьми, – бормочу я и бегу за ним.

Когда мы жили во дворце, за аптекой присматривала зеленая фея по имени Мид. Она была знающей женщиной, намного моложе Нэны, но могла часами слушать ее истории и советы по сбору урожая и приготовлению настоек, мазей и волшебных масел.

Мне нравилась Мид, несмотря на то, что она боготворила Нэну и иногда отнимала у нее все время.

Мы с Башем всегда были жадны до внимания нашей бабушки. Мы никогда не получали его в достаточной мере от наших родителей, поэтому нам пришлось искать его в другом месте. Нэна всегда была готова терпеть нас, даже когда мы вели себя как ублюдки, но у нее была своя жизнь за пределами нас, и она не побоялась сказать нам, чтобы мы убирались.

Мы нашли аптеку тихой и темной. Если Мид все еще справляется с этим, я уверен, что она сейчас на вечеринке и наслаждается отдыхом.

Комната в точности такая, какой я ее помнил, с окном в сад слева, полки внутри заставлены маленькими цветами в горшках и зеленью. В центре комнаты стоит длинный рабочий стол, деревянное основание которого сильно потерто, а мраморная столешница покрыта разводами, но все еще гладкая на ощупь.

Справа – полки с бутылками из янтарного стекла.

Баш пробегает пальцами по этикеткам в поисках волшебной смазки.

Я подхожу к рабочему столу и срываю бледно-голубой цветок с пересаженной незабудки. Бабушка называла их мышиными ушками.

– Хочешь услышать что-нибудь необычное? – Спрашиваю я своего брата.

Он продолжает свою погоню за бутылками.

– Конечно.

– Я забыл, как выглядела Нэна.

Баш прекращает поиск. Он хмуро смотрит на меня через плечо.

– Ты знаешь… Я тоже толком не помню. Как будто я вижу ее в своем воображении, когда думаю о ней, но черты ее лица размыты, немного неразличимы, – Он смеется. – Но