Кровавые кости - Лорел Гамильтон

Несколько дней я провела в больнице. Порезы, ушибы, несколько швов, но главное — ожоги второй степени на спине и на руках. Ожоги не сильные, шрамов остаться не должно. Врачи сказали, что понять не могут, где я обожглась. Я не очень рвалась объяснять — может быть, сама не была уверена, что смогу объяснить.

У Джейсона оказались переломы ребер, проколотое легкое и другие внутренние повреждения. Он полностью излечился в рекордное время. Состояние ликантропа имеет свои преимущества.

Жан-Клод выздоровел. Лицо его вновь обрело то совершенство, что когда-то привлекло к нему Серефину.

Компания Стирлинга выкупила землю у Доркас Бувье, сделав ее миллионершей. Кровавые Кости был мертв, она была свободна и могла эту землю покинуть.

Квинлены все еще со мной судятся. У Берта есть адвокаты, которые обещают избавить нас от преследования, но я не очень понимаю как. Если бы я лично осмотрела дом, проверила каждый дюйм, тогда, быть может… Черт, ведь даже я могла бы не догадаться защитить собачий лаз. Может, я и заслужила судебного преследования. Я сообщила Квинленам, что Элли мертва. Им пришлось поверить мне на слово — от Элли ничего не осталось. Когда вампир сгорает, он сгорает — ни зубов не остается для опознания, ничего. Они потеряли обоих детей. Кто-то же должен быть в этом виноват, так почему не я?

Я подняла вампира, как зомби, что невозможно. Некромантам полагается уметь управлять любым типом нежити, но ведь это же только легенды, верно?

Серефина мертва, но кошмары остались. И эти кошмары переплетаются с настоящими воспоминаниями о смерти моей матери. Об этом даже говорить трудно. Впервые в жизни меня преследует бессонница.

И что мне делать с двумя мужчинами в моей жизни?

А откуда мне знать, черт возьми? В объятиях Ричарда, когда меня согревает тепло его тела, это почти как в руках у мамы. Это не то же самое, потому что я знаю, что, хотя Ричард готов за меня отдать жизнь, даже этого может не хватить. В детстве я думала, что этого достаточно. Но настоящей безопасности нет нигде. Утраченную невинность не вернуть. Но иногда, когда я с Ричардом, мне хочется верить в это снова.

А в объятиях Жан-Клода ничего утешительного нет. Никоим образом он не создает у меня чувства безопасности. Он — как запретное удовольствие, о котором ты точно знаешь, что потом будешь сожалеть. Я сожалею уже сейчас, решив не откладывать на потом, но все равно с ним встречаюсь.

Каким-то образом Жан-Клод переступил черту, которую лишь немногим из других вампиров удалось перейти. Я больше не считаю его монстром.

Да помилует Господь мою грешную душу.