Эпоха Пятизонья - Михаил Белозеров

– Ну?.. видишь?.. – спросил генерал Берлинский.

Костя безрезультатно рассматривал Зону в стереотрубу уже добрых полчаса.

Непосредственно перед ним лежали Ильинские ворота, а за ними начиналась извилистая улица Ильинка – без стекол, без вывесок, расстрелянная еще три месяца назад. Из-за угла дома справа как-то странно торчал зад танка, причем он был почему-то приподнят. Гусеницы безвольно обвисли. Справа же, но гораздо ближе находилось старинное здание Политехнического музея с резными окнами. Они были подслеповаты и мертвы. Не нравились Косте эти окна, словно за ними кто-то таился и тоже наблюдал за площадями, хотя, по словам генерала, в музее ни одной живой души быть не могло, потому что музей уже находился за Полосой отчуждения.

Они сидели на третьем этаже, над аптекой «Доктор Столетов». Внутри царил бардак и пахло лекарствами. Под ногами лопались ампулы и крошились таблетки. Народ уходил отсюда в страшной спешке, позабыв личные вещи: на столике осталась открытая пудреница, чьи-то красные туфли стояли на самом видном месте – перед вешалкой, а еще там висел дорогой зонт с тремя серебряными слониками на рукоятке.

– За плешку уже никак проникнуть нельзя, – сказал генерал. – Неделю назад еще можно было, а теперь нельзя. Видишь?

– Ничего не вижу, – признался Костя, испытывая чувство вины от собственной бестолковости.

Не было там ничего. Голая Старая площадь с памятником, напоминающим ступу, и жалкие деревья, ветки которых еще не зазеленела.

– Стемнеет, увидишь, – пообещал генерал. – Оно обычно так: то видно в Зоне, то не видно. Сейчас видно, а потом пелена какая-то или туман белесый. Черт его поймет.

– А что, я ночью пойду? – вырвалось у Кости.

Ой как не хотелось ему никуда переться на ночь глядя. «На ночь глядя только голодные дураки ходят», – подумал он, вспомнил, что последний раз ел вчера, и так захотел кушать, что в желудке заурчало.

– Ночью не пойдешь, а через полчасика выйдешь, как только огни зажгутся, чтобы вернее было.

Косте стало неуютно. Прежние страхи вернулись, словно он их позвал, но деваться было некуда, надо было переться в Кремль, а до полной темноты осталось всего-то ничего – каких-нибудь три-четыре часа.

– А… вот вижу один, – произнес Костя с удовлетворением.

Над зданием с башней справа возник белый огонек. Вначале Костя думал, что это блики на циферблате часов, а через пару минут сообразил: «светлячок». Косте надоело ожидание, ему захотелось побыстрее встать и пойти в Зону, и будь что будет.

– Это и есть «светлячок». Мы предполагаем, что они находятся за передней границей Зоны. Твоя задача пройти между ними, а лучше, когда они погаснут. Как только войдешь в Ильинку, сворачивай направо или налево. Впрочем, если что-то почувствуешь, выбирай другой путь. Прямо не ходи. Долго на одном месте не задерживайся. Да чего я рассказываю, ты и сам знаешь!

– Знаю, – подтвердил Костя, чтобы только генерал не волновался.

– Я очень надеюсь на твой «анцитаур».

Я тоже, обреченно подумал Костя, но ничего не сказал. Старая площадь была непривычно пустынной. Рядом с Плевенским памятником обычно толпилось много народа, там собирались гомосексуалисты всех мастей и темные личности с уголовными наклонностями, здесь же можно было купить из-под полы «крокодила» – дешевый самопальный наркотик, от которого кожа на ногах становилась как чешуя настоящего крокодила, а человек сгорал самое позднее через полтора года.