Игры бессмертных - Ирина Молчанова

Девушка смотрелана него и не могла вы­молвить ни слова.

Арес, грустноулыбаясь, опустил глаза.

- Много лет подокном одной принцессы, в надежде, что однажды она возьмет меня к се­бе или...

— Пойдет с тобой,— закончила за него Алина и уткнулась лицом ему в грудь. -  Твоя принцессапойдет с тобой.

В целом мире,сколько бы она ни искала, ближе и дороже этого юноши у нее не было никого. Ссамого детства она знала, что в ее жизни есть особенный друг... Ее пытались ле­чить,но не долечили, потому что лекарства были все не те.

— Укуси меня, —попросила Алина. Арес засмеялся и пообещал:

— Как-нибудь.

Они стоялиобнявшись и смотрели друг на друга, пока солнце не покатилось за снежныеверхушки гор.

- Нам пора, —сказал Арес и, весело по­морщившись, добавил: — Белый лимузин был бы кудалучше, но...

Алина застегнуладо конца молнию на куртке и боязливо провела ладонью по жест­кой белоснежнойшерсти волка.

«Не бойся. Тытолько крепче держись», — раздался у нее в голове голос Ареса.

Девушка перекинуланогу через круп волка и уселась на спину, ухватившись за толстую шкуру назагривке.

- Домой! —крикнула она.

Где он — их дом?Для нее отныне это не имело никакого значения.

Сперва Аресдвигался неспешным шагом, но вскоре перешел на легкую рысцу, а с нее насумасшедший галоп.

С огромнойскоростью мимо проносились деревья, Алина полулежала на мощной спине, и с лицаее не сходила сияющая улыбка.

Эпилог

Между заснеженныхберез по широкой тро­пе бежали белый волк и золотистая волчица с краснойленточкой на шее.

«Не переживай, у менятоже не сразу полу­чилось, охота дело такое...» — заметил волк.

Золотистая волчицанабросилась на него, награждая ударами лап.

«Все бы у меняполучилось! Мне просто жалко зайца!»

Арес примирительнолизнул волчицу в нос.

«Уверен, заяц тебеза это благодарен. Ку­пим в магазине что-нибудь! Чипсы?»

Алина вскочила соснега и бросилась бе­жать, прокричав:

«Догони меня!»

Лапы утопали вмягком рыхлом снегу, но нестись вперед было так легко, она не чувство­валатяжести тела, холода и усталости. Лес по обе стороны от тропы, знакомый сдетства и давно позабытый, теперь стал для нее совсем другим. Она слышала тресккаждой веточки в чаще, видела каждую снежинку на верхушке елей. Лес был живым,он разговаривал, и вол­чица знала, на каком языке.

Арес догнал ее ипобежал рядом, напомнив:

«Сейчас будет томесто, где мы впервые встретились».

Алина вспомнилародителей, и ей взгруст­нулось. В детстве мама с папой возили ее по этой самойтропинке на санках. А в их малень­ком деревянном домике всегда вкусно пахловыпечкой.

Домик с тех порпокосился и как будто осел, но в нем все еще можно было жить.

Арес тоже выгляделподавленным. Ведь ме­сто счастливой встречи также было местом смерти и могилой.

Волки пробралисьпод елями и уселись воз­ле заснеженного бугра. Тут покоилась мать Ареса.

«Ты позвонишьсвоим приемным родите­лям?» — неожиданно спросил он.

«Позвонить? Чтобыпорычать им в трубку!»

Волчица наклонилаголову, разглядывая могилу, затем сказала:

«Я им напишу...они достойны знать, что они хорошие люди и я их любила».

Волки недолгопосидели около могилы и побежали прочь.

«Как думаешь, несменить ли мне имя? — поинтересовалась волчица. — А то волчица Алина как-то незвучит!»

Арес усмехнулся.

«А по-моему, оченьдаже!»

«А по-моему, тымне льстишь!»

«А по-моему, тынарываешься на компли­мент!»

Волчицаперемахнула через его спину и крикнула:

«Может быть, итак!»

Они неслисьвперед, не замечая никого, кроме друг друга.

И, как и прежде,не видели взгляда вы­цветших каре-зеленых глаз, который жадно провожал их.Колдунья чуть выступила из-за дерева и стояла не шевелясь, прижавшись мор­щинистойщекой к стволу березы. Рука стару­хи опустилась в складки черного плаща и вы­нулаодетую в черно-белое клетчатое пальто куклу с иглой в груди.

В заснеженныхАльпах, в невидимом по­стороннему глазу старом замке, ее преданно ждал раб.Элиас больше не играл, даже в шах­маты, все, что ему осталось — это любить, веч­нои безответно.

Франциска смотрелавслед настоящим влюбленным, и из ее глаз катились слезы.

Ее времябезвозвратно ушло — утекло, как вода сквозь деревянные доски старой приста­ни.В сердце, где любовь разбилась на милли­арды осколков, а надежда превратилась внена­висть, долго жил клубок змей, согревающих одинокими ночами своим шипениемо слад­кой мести. Но теперь змеи уползли, и не оста­лось ничего, кроме эханемой тоски, звеняще­го под пустыми сводами мертвого сердца.