Змеиный крест - Энни Вилкс

Даору и месяц назад, и еще за год до этого. Сомнительное приобретение в виде разоряющейся семьи и пары десятков безымянных не было Даору интересно, и он не ответил на льстивые послания, полные заверений в преданности Шатлеров. Даор нахмурился, понимая, что барон, несмотря на свое спорное положение и возраст слывший все же человеком неглупым, сейчас постарается подлизаться к нему и, судя по всему, предложить ему свою дочь.

— Не время для дел, барон, — не дал ему договорить Даор, поворачиваясь к паре спиной.

— Ну папа! — раздался капризный шепот сзади, и герцог поморщился от отвращения.

Разумеется, они больше не рискнули подойти к нему, проследовав мимо и вниз. Слуга оповестил зал о прибытии барона, и повисла абсолютная тишина, все повернулись к лестнице. На второй ступени Шатлер оступился, и его дочь еле удержала похожее на бочонок тело. По залу пронеслись тихие смешки. Герцог, все еще вглядывавшийся в красивое лицо Аланы, заметил, как она сочувственно вздохнула, и улыбнулся.

Глава 48. Долгожданная встреча. Алана и Даор

Когда Даор Карион появился на верхней площадке лестницы и его имя разнеслось по затихшему залу, Алана, стоящая у самых ступеней, даже вышла из-за колонны, чтобы увидеть таинственного черного герцога, о котором так аккуратно говорила мама, имя которого с придыханием произносила Роза и упоминания о хладнокровных и ужасающих политических ходах которого иногда встречались в книгах по новой истории. Черный герцог был фигурой легендарной, Алана и не думала, что может когда-нибудь оказаться с ним в одном зале. Ей хотелось взглянуть на него одним глазком, а после скрыться, чтобы он не обратил на нее внимания и не поинтересовался, как, пользуясь его протекцией, она вместо Вилы попала в Приют.

Когда представляли других именитых, музыка вежливо стихала, но разговоры вполголоса, шуршание одежд, звон бокалов все же наполняли зал. В этот же раз замолчал, казалось, даже ветер на улице. Даор Карион неспешно спускался по ступеням. Черный как ночь камзол, вышитый затемненным серебром, подчеркивал его широкие плечи и сильный торс. Жилет из явно созданной ткани, как и застегнутая до горла рубашка и заправленные в сапоги брюки, — все было черным, как его герб. Волосы тоже были темными, блестящими, как обсидиан, и свободно стекали по спине, доходя до пояса. Белое лицо с острыми и хищными правильными чертами светилось на фоне всей этой темноты, и, раз взглянув, Алана не могла отвести глаз от его аристократичной и опасной красоты. Глубокие, как омуты, глаза смотрели прямо на нее, не отрываясь. Тонкие губы его изогнулись в пугающей улыбке, и Алана вдруг поняла, что уже видела это невероятное лицо. Только тогда его наполовину скрывали шрамы, а острый силуэт был размыт серыми накидками торговца. И потом, когда он с триумфом держал истекающий кровью камень, стоя над чудовищным алтарем, и его лик будто прожег раны как тряпку, а он улыбался ей еще более пугающей улыбкой… Он был так же красив и так же ужасен. Теперь от герцога Даора Кариона веяло холодом сапфиров и обсидиана, захватывало дух, как от падения в простор бездны, в глубине которой горел огонь. Никогда еще она не видела никого настолько страшного в своей силе и никогда еще так не хотела оказаться невидимой.

Только вот он ее заметил.

Алана сделала шаг назад, и еще один, надеясь укрыться в тени высокого подсвечника. И все же продолжала видеть между свечей неуловимое движение мужчины, не в силах отвести взгляд от того, что Хелки называла аурой. Желание выскочить ему навстречу и снова посмотреть в необыкновенное лицо было таким сильным и таким опасным, что Алана обхватила себя руками. Где же Хелки? Вот бы сейчас заговорить с ней… Где же Келлан? Она тряхнула волосами, завешивая себе обзор, и черный герцог наконец пропал из вида, теперь Алана смотрела лишь на покрытые синим ковром ступени. Наверное, он не станет подходить. Не при всех же. Может быть, он поймает ее где-нибудь после. Алана закрыла глаза. С этого момента ей нельзя было оставаться одной.

Движение воздуха колыхнуло ее волосы, обдало жаром и едва уловимым запахом ночи. Алана неверяще распахнула глаза и повернулась, прекращая делать вид, что не замечает черного герцога. Между ними стоял массивный подсвечник, напоминавший своим видом колонну. Герцог протянул руку и убрал этот металлический столб со своего пути, легко, как мог бы подвинуть тростинку. Кто-то позади него восхищенно что-то воскликнул, Алана вздрогнула, но Даор не повернул и головы. Теперь он стоял прямо напротив Аланы, на расстоянии не больше трех шагов, а за ее спиной была стена, и отступать стало решительно некуда. Алана напомнила себе, что не сделала ничего плохого, чтобы так бояться, собрала волю в кулак и поглядела на Даора Кариона прямо.

— Ты — черный герцог, — прошептала она побелевшими губами, чуть прочистила горло. — Ты не говорил. Вы не говорили.

— Я думал, тебе не интересно мое настоящее имя, — усмехнулся Даор, без труда удерживая взгляд теплых карих глаз. — Я очень рад видеть тебя. У меня есть кое-что твое. Ты оставила это у разбойников, я забрал.

Она опять обхватила себя руками, и Даору захотелось успокоить девочку.

Он вытащил змеиный крест из воздушного кошеля и протянул ей на вытянутой руке, будто приглашая на танец, и, когда Алана завороженно потянулась, чтобы поднять амулет с его ладони, поймал ее руку в свою. Острые края креста впились почти до крови, но Даор этого не ощутил, захваченный необычным мгновением близости. Он потянул Алану на себя, сделав попытку вовлечь ее в танец, но она, оцарапав его пальцы ногтями, схватила амулет и вывернулась. Это было неожиданно: герцогу и в голову не приходило, что испуганная девушка поведет себя так. Он сделал вид, что задумчиво изучает ладонь.

— Ты поцарапала меня.

Какая-то растерянность мелькнула в ее широко раскрытых карих глазах, и герцог сразу понял, что у нее и в мыслях не было ни дразнить его, ни тем более причинять ему боль.

— Простите, я сделала это случайно, — сказала Алана твердо, чуть склонив голову. — Я не ожидала, что вы… возьмете меня за руку.

Так вот как она ведет себя, когда смущена. Никакого лебезения перед ним, никакого самоуничижения, и при том — никакой самоуверенности. Это было необычно и очень искренне. Какая невероятная девочка!

— Я думал, ты потанцуешь со мной, — сказал он, раззадоривая ее больше.

— Не по рангу мне с вами танцевать, я безымянная, — сказала она без выражения, пряча взгляд. Щеки Аланы горели румянцем, и, как бы хорошо она себя ни сдерживала,