Кукла 5 - Мир

да, мести по-новому начнет, но это дело привычное — вся ко бывало! Главное, чтобы чехарды со сменой кадров не началось! И чтобы сама глава с поста не полетела через год, и не началась чехарда со сменой и назначениями, что так-то тоже, уже бывало.

Глава через год никуда не полетела, да и через два, и даже через десять. В кресло она вцепилась так, что её не сковырнуть даже из министерства! Хотя вроде как пытались. Никто не знал, как, и какими судьбами она так крепко держалась, как, впрочем, и почему вообще сделала такую головокружительную карьеру за семь лет, дойдя от постового до главы департамента, однако жаловаться на неё кому-либо было бесполезно, а идти простив… смерти подобно.

Новая пышная глава быстро освоила несколько правил — увольнение без зарплаты с волчьим билетом, к которому раньше прибегали только как к крайней мере, ведь это для увольняемого априори означает потерю нормальной работы навсегда! И жесточайшею дисциплину в подчинении себе любимой, а иначе то самое увольнение. Практически рабство! Хотя порой и не практически — штрафные санкции она тоже освоила в полной мере.

А еще пышечка начала тотальную чистку кадров, сначала средь высшего офицерского состава, а потом и вообще средь полиции. И увольнялись люди не за взятки, или служебные не соответствие, это все толстушку мало волновало! Она и сама брала денежку от нужных людей и очень охотно, и сама мало соответствовала занимаемой должности.

Увольняла толстушка тех, кто был красивее её! Чья мордашка смазливее, тело стройнее, кто просто нравится мужикам вокруг больше, чем она сама! Что в государстве, где каждый третий может смело претендовать на звание модели и участвовать в фотосьемках, где какие-либо уродства и отклонения от нормы тела, редкость, где даже на человека со шрамом на руке будут смотреть косо, фактически означало то, что толстушка за год чистки, уволила из департамента всех женщин вообще. Ведь она сама, за годы чисток, вовсе не молодела, да и нервы, и должность, тоже, делали явно не благое дело, превращая улыбчивую пышечку, в брюзжащею пухлую каргу.

Сначала вычистила свой «офис», поставив на место уволенных красавиц, наскребенных по сусекам города уродин. Кого подняв с низов, кого вообще приняв с улицы. Поговаривают, она даже по притонам и бомжатникам шарилась, ища людей нужной внешности на эту работу! И точно предлагала её дамам нужной комплекции из обезьянника, загремевших туда за дебоширку, пьянство, или еще какую иную мелочь. Предложения «или в тюрьму, или в полицию!» там звучали на полном серьезе.

Интересовали её в первую очередь толстушки, чтобы… даже по части худобы, они не были её красивее! И слух об этом прошел по стране средь нужных ушей, но пышка с поста не полетела, как думали, ждали и надеялись многие, а вот толстушки со страны стали стекаться в город, жаждя получить пост, власть, и зарплату побольше.

И вот уже с постов летят и девушки нижнего офицерского эшелона, а их место занимают по-настоящему уродливые и ни на что неспособные жирухи. Какой полицейский из человека, что и ходит то с трудом? Какой толк от опера, что о следствии знает только это слово, услышанное в какой-то отоме игре?

Департамент зашатался, в полиции начался творится бардак и хаос, но подстегиваемые угрозой увольнения и голодной смерти для родственников, оставшиеся мужики затянули лямку, и не дали департаменту упасть.

Выровняли позицию, и… полетели с высоких постов вслед за своими дамами — не нужны департаменту членоносцы! — так заявила на одной из пресс конференций пышечка, просидевшая на посту уже больше девятилетие и так и оставшаяся старой девой, ни скрывая ни слов, обзывая членоносцев членоносцами, ни эмоций в своей жаркой речи.

Причем, о речи этой, экспрессивной, не сожалела после, и тем более не раскаивалась. А вот за распространения записей своего выступления на той конференции, вела массовые аресты чудаков, до которых смогла дотянутся. В городе, без особых предлогов, просто за «подрыв авторитета власти» и за его пределами, по различным статьям, какие только можно было натянуть конкретному человечку.

На высоких постах остались одни никчемные жирухи, что лишь каким-то чудом держали департамент от полного падения. С низов, даже из рядовых! По итогу вычистили всех женщин, чья внешность не соответствовала новой норме, превратив полицию, в пристанище жирных и необъятных, уродливых баб.

Мужики скрепили зубами, глядя на все творящееся сумасбродство, писали жалобы, в министерство, мэру, в прессу… вылетали с должностей с волчьими билетами, и ладно если не в тюрьму с полным арестом всего имущества! А то ведь обиженная пышка могла обвинить бедолаг в нечестных доходах, и отобрать все честно нажитое, лишив семью единственного жилья, выкинув жену и детей на мороз.

Глядя на все это мужики скрепили зубами сильнее, сжимали кулаки, и… молчали. Задавались вопросом — а нахрена я вообще в полицию пошел? Вспоминали — тут же платят! В том числе и лечение при ранении оплачивают! И есть страховка, включенная в зарплату! И если слушаться пышек словно рабы, то она даже работает! И пенсия по потере кормильца тут есть! Её больше нигде нет в городе! Даже армия и охотники, в случае атаса и потери человека, выплатят семье только единовременную сумму! На содержание они никого не ставят.

С этой точки зрения, даже смерть из-за глупого приказа, уже не выглядела такой уж страшной. Умрешь — семья с голоду не подохнет. Не умрешь — вылечат, если можно. Не вылечат — назначат пенсию! Что опять же, в городе предоставляют только три организации — армия, полиция, и охотники. Даже у пожарных такой роскоши нет. У них — страховка, которую нужно самому покупать-оплачивать.

Поэтому мужики, пусть и остались со временем только на самых низах, не выше рядовых следователей и оперов, но исправно тянули лямку за всех. Делали работу и свою и начальства, и… регулярно получали по шее. Их редко увольняли, ведь даже жирухи понимали — кто-то же должен работать! Но показательные порки устраивали регулярно, чтобы эти яйценосы не забывали, кто тут главный! Кому принадлежит власть.

Впрочем, за пределами департамента, власть потрясающих телесами дам, равно как и полиции в целом, была лишь условной. В городе было сразу несколько компаний, конкурирующих с ними за звание «Хозяин Города!», в результате чего, полиции принадлежал лишь маленький кус от этого и без того не крупного пирога.

Как пример, полиции категорически нельзя было трогать человека, работающего на одну из пяти крупнейших компании города. Ни строителей, ни производственников, ни