Преступления фашизма в годы Великой Отечественной войны. Знать и помнить - Нина Константиновна Петрова

Все мы наслаждаемся последними прекрасными летними днями. О зиме никто не хочет думать, хотя мы уже готовимся к ней. Потеря Харькова должна отразиться и на нашем участке фронта. К югу, под Изюмом, идут ожесточенные бои. И у нас русский весьма неспокоен. Воздушные налеты снова усилились. Кроме того, бомбардировки Берлина придавили всех. Элизабет и я можем легко оказаться нищими после этой войны. К тому же мы привязаны к вещам. Может быть, я слишком пессимистически настроен? Если бы можно было хоть чем-нибудь помочь или хоть что-нибудь изменить! Страдания достигают необычайных размеров, а правительство вынуждено взирать на это в бездействии. Вот Германия после десяти лет национал-социалистского строя и после четырех лет войны! Право, мы хотели другого.

25. VIII. Гиммлер – министр внутренних дел! Все развивается по программе. Мы продолжаем идти по предначертанному пути. «Конца судьбы не избежать». Сомнение в том, действительно ли это назначение способно придать бодрости миллионам пострадавших от бомбардировок и побудить их к дальнейшей стойкости, теперь может стать опасным… В то же время наш народ никогда еще не был так полон готовности бороться и приносить жертвы и не воодушевлен такой твердостью, как на пороге пятого года войны. Теперь же лучше совсем не говорить о политике и о своей тревоге за Германию. Но разве этим можно на самом деле отогнать от себя тревожные думы? Здесь русский очень неспокоен. У Изюма начались контратаки немцев, поддерживаемые пикирующими бомбардировщиками. Слышна сильная стрельба. У нас выбывает из строя несколько человек. Наш обоз мы передвинули дальше в тыл и принимаем меры предосторожности на тот случай, если нам придется все же (отступить).

25–26.VIII. Опять сильная стрельба. Русский снова работает с фосфором. Впервые за долгое время оживилась и наша артиллерия. Так как за последние дни много частей выбыло, наша артиллерия усиленной стрельбой старается, видимо, создать впечатление плотного фронта. Удивительно, что в то время, как на севере и на юге от нас все пылает и грохочет, как раз на нашем участке фронта относительно спокойно. Для того чтобы убить время, я продолжаю писать. Но только ли потому я это делаю? По правде говоря, это уже давно стало для меня приятным ежедневным занятием. У меня никого нет, с кем бы я мог поделиться своими мнениями и своими заботами. Многие, даже умные люди считают малейший намек на подобные мысли чем-то опасным, чуть ли не государственным преступлением. Меня же что-то толкает думать до конца, понять причину. Но самые последние выводы я не решаюсь доверить даже дневнику…

1. IX. Четыре года тому назад началась эта драма. Она становится трагедией». Меня поставили во главе полкового обоза: 100 человек и 180 лошадей, я нахожусь в 30 км от фронта.

4. IX. Дни здесь, в тыловом районе, проходят быстро. Много работы и беспокойства. Я должен был руководить размещением, снабжением и распределением, создавать комендатуры, устраивать охоты на партизан, переехать из Рыжова в Червонный Шпиль и по-новому организовать местную оборону. При этом два дня подряд шел дождь, так что дороги совершенно размыло, а вчера и сегодня нам пришлось выдержать тяжелые воздушные налеты русских…

В политике только печальные известия. Англичане высадились в Италии. После Орла и Харькова – Таганрог. В Сталино-Славянске идет подготовка к эвакуации, даже Полтава, говорят, находится под угрозой. Снова бомбили Берлин. Да будет судьба милостива к нам…

На нашем участке продолжается перемещение в тыл всех подразделений, не принимающих участия в боях, и эвакуация гражданского населения. Хотя фронт еще держится, но все принимает характер бегства. Действительно необходимые предупредительные меры проводятся слишком поспешно. Сельскохозяйственные руководители должны сдавать инвентарь до того, как кончат жатву и молотьбу. Таким образом, немного получит Германия. Дороги кишат беженцами, со всем их скарбом и семейством. Удобное время для партизан и бродяг. Немцев, проживающих в Рыжове и расположенных вокруг него местах, мы подвезли к железной дороге и переправили на ту сторону Днепра. По этому случаю я побывал в Беспализеве, где видел потрясающие картины. Мир пылает от Волги до Атлантики.

5. IX. Из этой борьбы против русской земли и русской природы едва ли немцы выйдут победителями. Сколько детей, сколько женщин, и все рожают, и все приносит плоды, несмотря на войну и грабежи, несмотря на разрушения и смерть! Здесь мы боремся не против людей, а против природы. При этом я снова вынужден признаваться сам себе, что эта страна с каждым днем становится мне все милее. И коммунистическая идея не утратила еще окончательно своей притягательной силы, это я замечаю время от времени у отдельных солдат и ежедневно у русских. Это – месть пространства, которой я ожидал с самого начала войны. По селу разносятся протяжные жалобные крики. И здесь производится эвакуация населения. Взять с собой они могут очень немного. Какая жалость, что на полях остается неубранный хлеб!

7. IX. Печальные известия учащаются. Мы сдали Славянск. За ним последуют Сталино и Горловка. Очевидно, мы потеряем всю Восточную Украину с Донбассом. Предмостные укрепления на Кубани тоже не удается удержать, и снова начнется битва за Крым. То, что мы теперь теряем, мы не вернем никогда. Неужели мы собираемся отдать обратно всю завоеванную нами территорию в России? Есть ли в этом необходимость? Не лучше ли бы было предложить ее без борьбы Сталину в качестве платы за мир? Это половинчатые меры. Фронт здесь мы непременно удержали бы. До декабря или января, в сущности говоря, никакая опасность нам не грозит. Уже сейчас очень дает себя чувствовать второй фронт. К тому же создается впечатление, будто англичане могут овладеть Южной Италией без борьбы. Мы везде отступаем и пока можем еще это делать. Но скоро и мы дойдем до границы. К тому же беспрерывные бомбардировки Германии. Все сейчас надеются на одно: на давно возвещенный удар по Англии. Хотя бы только он совершился! Если этого не случится, конец. Тогда нам действительно не остается ничего, кроме надежды на чудо.

8–9.IX. …Гражданское население деревни эвакуировано, а наш обоз переводится на 120 км в тыл, ближе к Днепру. Странное это чувство – неожиданно оказаться одному в покинутой местности. Воют собаки и кошки, потому что они подыхают от голода, бродят наседки с цыплятами. Курочек и петушков мы всех перерезали. Их было даже слишком много. Весь урожай остался на полях. Вокруг столько подсолнечников, что можно было бы маслом обеспечить небольшой город. Жалко пропадающую напрасно рожь, картофель, кукурузу. Вдобавок еще огурцы, помидоры, лук и тысячи тыкв. В деревне амбары, полные овса, ячменя, ржи и