Фаина Раневская. Психоанализ эпатажной домомучительницы - Элла Вашкевич

— Не буду! Вот честное слово, не буду смеяться! — Бес обезоруживающе выставил перед собой ладони. — Рассказывай!

— В общем, речь идет о подмене души. — Психолог метнул на Беса испытующий взгляд, проверяя — не смеется ли приятель. Но выражение лица Беса было абсолютно серьезным, даже пятачок не морщился. — Теория такая: при зачатии вселяется душа. Но случается, что через несколько месяцев по каким-то причинам душа может уйти, а на ее место вселяется другая. Вот тогда рождается ребенок, у которого с родителями возникают психологические проблемы. Они совершенно чужды друг другу. Родители подсознательно знают, что это — не их дитя, и соответственно не могут любить такого ребенка, как любили бы своего. Ну а ребенок, с одной стороны, ощущает недостаток любви от родителей, а с другой — эмоциональное одиночество, более того — эмоциональную чуждость тех, кто является его семьей. Что и является причиной возникновения различных комплексов, в том числе и комплекса недолюбленного ребенка.

— Душа, значит, — медленно сказал Бес, закуривая сигару. — Вы в своем материализме уже дошли до того, чтобы приплетать душу к психологии. Оригинально.

— Ну, назови это частью всемирного информационного поля, — пожал плечами Психолог. — Знаешь ведь эту теорию, так? Поле, которое окутывает всю Землю. Говорят, что некоторые люди могут подключаться к нему, получать информацию. Будто бы Менделеев именно так открыл свою периодическую систему. И Никола Тесла был постоянным пользователем этого информационного поля.

— Еще одна удобная теория, — кивнул Бес и разогнал сигарный дым ладонью. При этом запахло грозой, а Психолог почему-то подумал о прохладных горных вершинах, укрытых снежными шапками. — Подтвердить эту теорию пока не смогли. Но и опровергнуть с уверенностью тоже. Мало ли что информационное поле никто не видел, не трогал и не зафиксировал никакими приборами! В конце концов, радиацию когда-то тоже не могли фиксировать приборами, так как приборов таких попросту не было. Но радиация-то была…

— Между прочим, уж ты-то мог бы или подтвердить, или опровергнуть, — заметил Психолог. — И в том, что касается души, подселения и так далее, и в том, что касается всемирного информационного поля. Уж ты-то знаешь наверняка и без всяких приборов.

— Ты что, думаешь, что мы — дикие твари, живущие без правил и законов? — возмутился Бес. — К твоему сведению, у нас строжайшие каноны. И особо оговорены правила обращения и общения с людьми. И нарушать я их не собираюсь. Так что придется тебе, друг мой, самостоятельно выяснять, где истина — есть ли информационное поле, нет ли его, есть ли душа, или то, что упорно взвешивают ваши ученые, таковой не является.

— Струсил, значит? Сказать боишься? — Психолог попытался взять Беса «на слабо».

— Струсил, — легко согласился Бес. — Я, конечно, понимаю, что дальше Преисподней не сошлют. Но ты даже не представляешь, какие у нас имеются гнусные местечки!

— Примерно так я и думал, — вздохнул Психолог. — А знаешь, что мне больше всего понравилось в этой теории с подменой души? Говорят, что такие подмены чаще всего происходят на переломах истории. Войны и революции — вот среда, в которой одна душа подменяет другую. И случается это будто бы для того, чтобы выполнить какую-то задачу. Даже — сверхзадачу. Чаще всего подмена является попыткой создать новую линию. Например, династию ученых, артистов, писателей и так далее. Но бывает, что речь не идет о потомстве, а задачу должен решить тот самый первый, подмененный…

— Любопытно, — усмехнулся Бес. — Получается, что у твоей протеже была некая сверхзадача. И она ее решала всю жизнь. И в чем же задача состояла, по-твоему? Какие задачи могут быть у артиста? Сыграть тень отца Гамлета? Офелию на балконе, выслушивающую серенады юного Ромео?

— Показать нам нечто… — Психолог привычным жестом взъерошил волосы, глаза его блестели. — Нечто очень, очень важное.

— И что же это? — Бес наклонился вперед, заглядывая в лицо приятеля.

— Одиночество, — Психолог вздохнул. — Одиночество среднего человека. Обыкновенного. Ничем не выдающегося. Обычное такое, банальное одиночество среди множества других людей. Понимаешь?

— Не совсем, — признался Бес. — Как это может быть — одиночество среди людей?

— А как может быть та пустота внутри, о которой ты рассказывал? — тут же парировал Психолог. — Помнишь, ты как-то говорил, что самое страшное там, у вас — это то, что не ощущается Его присутствия. А ведь вас там множество. Есть с кем пообщаться.

— Ну, в общем-то да, — согласился Бес. — Но ты сравнил! Он — и люди…

— Фаина Георгиевна прекрасно сформулировала такое одиночество, — задумчиво сказал Психолог. — Она говорила, что человек одинок, когда ему некому рассказать свои сны. А еще она утверждала, что ребенка с первого класса школы нужно учить науке одиночества. Понимаешь, она считала одиночество — наукой! Обязательным предметом, который необходимо изучать каждому.

— Интересная мысль, — усмехнулся Бес, но усмешка была невеселой, скорее — печально-задумчивой, будто вспомнилось ему что-то очень личное и болезненное, чем невозможно поделиться ни с кем, даже с самым близким, а необходимо пережить, переболеть самому.

— Ты посмотри, кого она играла всю жизнь! — Психолог потряс списком ролей, как оружием. — В кино, в театре… Ну, за исключением периода заштатных, периферийных театров. Там она играла все подряд, множество ролей. Но в московских театрах и кино — только одиноких людей. Плохих или хороших — неважно. Главное — одиноких. Вот, посмотри… Манька в «Шторме» — ну совершенно отвратный персонаж. Бандитка, спекулянтка, пробы поставить негде. Сыграно, кстати, блестяще. Так вот, даже она определяет себя как сироту. Говорит, что родители умерли. А на вопрос о наличии мужа отвечает, смущаясь: «Барышня я…»[28]И видно, что неуютно ей от того, что она так одинока, и не к кому прислониться. И пусть она — гадина, но одиночество делает ее жалкой, уязвимой и даже в чем-то симпатичной. Недаром многие зрители приходили на спектакль только ради того, чтобы посмотреть на Маньку, а потом, когда эпизод заканчивался, уходили, не дожидаясь окончания пьесы. Да вот, взгляни…

Психолог быстро ткнул диск в ноутбук, защелкал клавишами. На экране появилось черно-белое изображение — Манька-спекулянтка, обмотанная платками, объяснялась с комиссаром, постоянно переспрашивая: «И че вы сказали?»

— Действительно блестяще, — согласился Бес. — Ты был прав, когда говорил, что она великая актриса.

— Можно подумать, что ты сомневался, — фыркнул Психолог. — Ты на руки ее посмотри! Как двигаются… руки — играют! У нынешних актеров по большей части даже лица играть не могут, а тут руки выражают весь характер человеческий… Обрати внимание, какой хищный захват пальцев. Так бы и схватила, так бы и унесла в зубах, так бы и вцепилась… В этих руках видится морда гиены, питающейся падалью, но имеющей очень мощные челюсти. Опасный зверь. Но что интересно, тот же хищный захват продолжается, когда она говорит и о своем сиротстве, и о своем девичестве. Не сжимаются пальцы, не расслабляются, а продолжают все так же двигаться с одной целью — схватить и удержать. Будто хочется ей, чтобы хоть кто-то был рядом, чтобы избавить от одиночества. Такое счастье схватила бы и удержала всей силой, какая есть у челюстей гиены…