Тот Свет – наш свет! - Андрей Александрович Алья

я раньше всю их истинную сущность тогда, я бы скорее застрелился, чем создал сам или дал создать кому-то такое правило! За что и расплачиваюсь, по сию пору. Сижу в «живой» клетке, которую сам же себе выковал покрепче. Дело в том, что все мои действия множат силу Нави, а, значит, серым я не могу реально почти ничего сделать сам. Навь не даст их добить!

Да, именно так. Пока что, во всяком случае. Сколько ни пытайся я потом серых уничтожить, а правила-то навские необратимы, даже мне их никак не отменить, мать его… она же отец! Я сам, да. Отец и мать Нави в одном лице. Так серые этим вовсю пользуются: чтобы соблюсти это премерзкое правило, с каждым моим боем сама Навь, которая давно бы их без этого умножила на заслуженный ноль, делает серых сильнее и адаптирует их ко многому!

Я понимаю, что меня по людской морали «мало расстрелять», но не поможет. Тем более, что я хочу жить и ценю жизнь даже такую, больного калеки без детства, с чудовищным по силе ПТСР, после вызванной скрытым туберкулёзом онкологии, трёх ком, двух клинических смертей, инсульта мозжечка, общего ада, страданий от хронического иммунодефицита и лучевой болезни вдобавок. Проверяли, психически здоров, не считая ПТСР, если ты грешным делом подумал, что я ку-ку.

Но это научило меня ценить жизнь еще больше, чем ценил ранее. Потому я, хоть совсем не христианин, раскаиваюсь перед всеми живыми существами за то, что сделал по неосторожности в 2007-2009 годах! Если бы я только знал, в жизни бы этого не сделал и другим не дал бы сделать! Если вы искренне простите меня, то счастливее меня в плане чистой совести на свете нет никого, и вернее меня друга тогда у вас не будет. В пределах разумного, конечно. Но по-настоящему счастливым меня делает моя супруга, она одна.

Я, кстати, никогда не пожертвую собой и не призову к этому, никак, никогда и никого. Своя, родная жизнь – святое, самое ценное, что только есть и может быть. Это всех касается, нас всех.

Скажу отдельно о такой теме, как смерть. Сказки, что смерть неизбежна, придуманы потому, что серым бессмертные – а вся жизнь по сути, изначально должна везде быть хотя бы биологически или просто телесно бессмертной! – серым бессмертные и накопившие благодаря этому достаточно много опыта и знаний опасны. Жизнь сама по себе сложная, и самообновление у неё – неотторжимое свойство. Серые на подконтрольных им территориях просто вывели «породу» хилых, хрупких и телом ущербных, которые сами по себе дохнут со с временем, а потом назвали это всеобщей, вселенской тенденцией.

Но с другой стороны я выяснил, что и это правило про вечность серых было создано под прямым внушением, а виноват всегда и должен отвечать больше всех именно инициатор, уж побольше невольного исполнителя! Этот инициатор – серые. Но, поскольку, все силы – неразумные автоматы, то пока что все мои попытки Навь переубедить не дают успеха. Как переубедить граммофон?

Вот так известные и неизвестные мне силы такого устройства – со всех сторон, тут нет борьбы добра со злом, все стороны аналогичный чуме, холере, сибирской язве, эболе и ВИЧ, чтоб тебе было понятно, – видят всех, кроме своих создателей, и то не факт, что без особого предохранителя те не разделят судьбу… нашу.

Ты теперь знаешь достаточно в общих чертах, если нужны детали, спроси у меня. И требую, прошу, – давит и приказывать я не могу, но ты понял, – не попади в ту же ловушку, в которую по незнанию попал я сам. Убей их, не считаясь ни с какими жертвами, мне уже во многом всё равно. Может, ты даже случайно убьёшь меня, – или не случайно, – кто знает. Хотя прямо скажу, на будущее, мне этого не хочется, никак, и я не дам этому случиться, насколько могу.

Да и подход «подмети осколки прошлого и на мусорник» сам по себе зол. Зло опасно тем, как обращается с носителем. Вот сегодня «подметаешь» ты, а завтра кто-то «подметёт» тебя, на кого никогда не подумаешь, или кого решил сам отправить «на котлеты». Учти это.

Но не суть. Уничтожь навсегда эту лживую, серую – и не только, она может принимать и иные обличья, прикинуться чем и кем угодно, – гадину с руками по локоть в крови невинных, очисти космос от этой треклятой заразы!

Ради всего святого, отомсти за меня и всех тех несчастных, кто зря страдал и умирал целыми эпохами!

Не дай себя выбросить.

- Рискни жизнью, Гарри! И еще разок! И опять, и снова! И не жди никаких объяснений, ты должен слепо мне верить. Поверь, я знаю, что делаю, поверь, хоть я тебе не доверяю! Ни разу он не сказал всей правды! Ни одного раза!

Джоан Роулинг. Гарри Поттер и дары смерти. Часть 2.

Примечание Автора: вот такие вот кукловоды, как Дамблдор, враги больше всех остальных вместе взятых.

Солнышко светило ласково, одаривало теплом, как девушка – свежим румянцем. Утренние песенки пёстрых птичек создавали симфонию жизни, и игривая роса на травке жизнерадостно переливались всеми цветами радуги, ведь утренний туман ушёл до следующего рассвета.

На лавочке под вишнёвым старым деревом сидели двое: скрюченный из-за болезни и пережитых травм выглядевший стариком человек и чуть более молодая женщина. Лицо и руки у мужчины мелко тряслись от нервного расстройства, а в тёмно-серых глазах горела ничем не скрываемая ненависть.

И было, отчего взгляду обоих под вишней наполняться багровой тьмой: когда мимо шла весёлая молодёжь, то для неё эти двое казались занозой в коже и «лишними», «отработанным материалом», хотя малолетки ничего в жизни не видели и оттого думали, что это не заметно для окружающих. Когда привык врать всем благодаря «общественному договору», то неизбежно врёшь и себе, и думаешь, что ты – мастер скрытности, и твои «взрослые» хитрости незаметны. На самом деле, это смотрится откровенно жалко и сразу вызывает лишь заслуженное презрение.

– Ради чего мы воевали, ради чего победили? Чтобы нас выкинули, как обёртку от той конфеты, которую мы сами даже не пробовали? – сжав руки на скамейке до трещины на старой доске. – Любимая, они ж думают, что нам пора как «отработанным» сдохнуть, чтобы не мешать им веселиться. Они и своих хоронят с облегчением, что «лишние» ушли. И их не останавливает, что они – на очереди!

– Это да, но они думают, что такова жизнь! Что так должно быть! – вздохнула жена. Её скрутило