Молодые и красивые. Мода двадцатых годов - Ольга Хорошилова

Европейская мода всегда была ретроманкой. В эпоху Ренессанса копировала Античность. Во времена барокко – эпоху Ренессанса. Восемнадцатый век возвел в культ неоклассику, а век девятнадцатый прославил «неокесаря»-императора. Романтизм 1820-х воспевал готику и Возрождение, эклектика 1860-1880-х похвалялась энциклопедическими знаниями в истории культуры всех времен и народов. Модерн увлекался первобытным искусством, мифами, Востоком и немного Античностью. Словом, не было такого периода, когда бы не вспоминали историю. Потому неудивительно, что Европа двадцатых годов бредила прекрасным прошлым. Это ее многовековая привычка.

Другая причина ретромании – война. Люди зверски от нее устали. Чтобы забыть об окопных ужасах, художники, дизайнеры, архитекторы вновь бросились с головой в перламутровый океан истории, из глубин которого, словно ныряльщики, доставали редкостные жемчужины забытых знаний.

Дама в неоклассическом наряде

Журнал Femina, 1919.

Архив О. А. Хорошиловой

Причудливым прошлым увлеклись еще и потому, что жесткий нечеловечный стеклянно-стальной модернизм вызывал у многих отторжение. Эти звонкие линии, белые стены, холодных оттенков холодная мебель, левитирующая в безвоздушном пространстве стерильных лабораторий, в которых почему-то рекомендовалось жить, – все это резко противоречило традиционному европейскому представлению о комфорте, тучной мебели, турецких альковах, персидских коврах, тяжелых портьерах и сусальной пыли, красиво переливавшейся в густом парфюмированном воздухе гостиных Второй империи. Вальтеру Гропиусу и Ле Корбюзье противостояли Эмиль-Жак Рюльман, Жан Дюнан, Пьер Легрэн, представители роскошного салонного французского ар-деко, под обаяние которого попали многие парижские модельеры. И даже сам Ле Корбюзье иногда поддавался его искусу.

Французское ар-деко – собранье пестрых глав из истории и современности. Были здесь цитаты из Античности, Ренессанса, рококо, ампира, ар-нуво, ощущалось влияние современных функционалистов, германских строителей Веймарской республики. Оно доминировало на Всемирной выставке 1925 года и почти все десятилетие правило парижской модой. Популярность французского ар-деко была связана не только с его роскошью и многообразием идейных решений. Оно подстегивало покупателей, вытягивало из них большие деньги и тем самым способствовало развитию люксовых дизайнерских марок, домов моды, текстильных предприятий. Оно обеспечивало Франции прибыль. Не это ли главная причина ретромании, ведь финансовый успех ценили в двадцатые превыше всего.

Платье– «стола» от Дома моды Lucile

Журнал Vogue, 1921.

Национальная библиотека Франции

Модельеры, влюбленные в историю, черпали вдохновение в разных эпохах, но чаще – в Античности, Средневековье, эпохе развращенных Людовиков.

Сразу после окончания Великой войны модные журналы заговорили о древнегреческой классике. Почему? Потому что она лаконичная, практичная, романтичная, а главное, недорогая в исполнении. «Мода никогда не была такой простой, как сейчас. Модная простота – это простота линий», – отмечал Gazette du Bon Ton.

Классика олицетворяла новую эпоху: легкую (муслин, батист), радостную (белый цвет), здоровую (пояса и кушаки вместо корсетов). В 1919–1921 годах у европейских модниц было еще недостаточно средств для готических сюрко из рыхлого бархата и византийских плащей из золотого ламе. Обходились пока дешевой и элегантной историей, классицизмом и ампиром, которые дамы так хорошо помнили по началу десятых годов – балы у Пуаре, приемы у Ноай…

Нижнее белье, ночные сорочки, матине и накидки предлагали в стиле древнегреческих хитонов и пеплосов. В этом особенно преуспел Поль Пуаре, который сочинял для своей супруги Денизы и прочих избранных ночные ансамбли из хитона-пончо и гофрированных шортиков, нежные туники амазонок, закрывавшие только одно плечо.

Платье Delphos от Мариано Фортуни

Журнал Vogue, 1924.

Национальная библиотека Франции

Вечернее платье в античном вкусе от Liberty&Co.

1924 год. Институт костюма Киото: kci.or.jp

С 1921 года отредактированные античные образцы стали нарядными и вечерними туалетами. Модный дом Parry приятно удивил элегантным платьем «Гипатия», посвященным известной женщине-ученому, преподававшей в Александрии. Оно было сшито из ткани с набивным узором, имитировавшим древнеегипетские рельефы. Дом моды Lucile представил несколько «чайных» платьев в стиле древнеримских стол, верхних туник с недлинными рукавами. В 1923 году Дом Dorat рекламировал нарядное платье «Искушение», низ которого был украшен вышивкой по мотивам басни Эзопа «Лиса и виноград». Из набивного фая Поль Пуаре сочинил в 1922–1923 годах монументальное платье-пеплос, а в 1926-м из фантастического шелка Bianchini-Ferier он создал накидку «Амфитрита». Жанна Ланвен показала вечернюю тунику «Весталка» из шелкового муслина, расшитую серебряным стеклярусом и дополненную шелковым треном бирюзового цвета. К ней полагались диадема из серебряных листьев и туфельки из серебристого шелка. В 1923 году модный дом Beer рекламировал модель «Эвридика» – полуприлегающее расшитое бисером вечернее платье. И конечно, невозможно не вспомнить те изумительные слепки, которые ловко и легко снимала мадам Вионне с божественных черепков Фидия. Ее белые полу-воздушные хитоны стали главными хитами классикизирующих двадцатых.

Обложка журнала Vogue, рекламирующая ансамбль белого цвета