Военлеты погибшей Империи. Авиация в Гражданской войне - Вячеслав Кондратьев

Между тем документы свидетельствуют, что подобный карикатурный образ имеет мало сходства с реальным портретом военачальника. Трудно сказать, знал или не знал Спатарель о том, что Жлоба еще в 1917 году закончил московскую авиашколу по классу авиадвигателей. Во всяком случае, на этом фоне заявление, будто комкор ничего не смыслил в авиации, выглядит неубедительно. Кроме того, Жлоба отнюдь не пренебрегал в боях воздушной поддержкой. Напротив, во время рокового рейда он неоднократно просил, умолял, требовал у вышестоящего начальства организовать истребительное прикрытие. Но...

Дадим слово бывшему адьютанту Жлобы Г.А. Мартыненко, непосредственному участнику тех драматических событий: «Дмитрий Петрович часто посматривал на небо – не появятся ли с севера наши самолеты? Он предчувствовал, что Врангель бросит сюда свою авиацию. „...“ Вскоре, как и предвидел Дмитрий Петрович, в небе показались самолеты Врангеля. Целых два десятка.

– Проклятье! Где же наши?! – воскликнул Жлоба. Но тщетно мы шарили биноклями по небу: наши истребители так и не появились».

После первых авиаударов комкор вновь потребовал защитить его конницу с воздуха. Он доказывал, что без этого дальнейшее наступление невозможно. Но в ответ Жлоба получил лишь «ценное» указание продолжать движение ночью. Между тем, на следующий день войска были дезорганизованы уже настолько, что ни о каких ночных операциях не могло быть и речи.

Так зачем же Спатарелю понадобилось возводить напраслину на человека, которому и так досталось по полной мере^[34]? Возможно, все объясняется тем, что воздушное прикрытие корпуса Жлобы было возложено на сводную авиагруппу из шести истребителей 3-го и 13-го авиаотрядов (летчики: Ингаунис, Петренко, Агишевский, Межерауп, Крекис и Воедило). Всех этих людей Спатарель хорошо знал и поддерживал с ними дружеские отношения. О том, как они «справились» с заданием, вы уже знаете. Не исключено, что история о «солдафоне и ретрограде» Жлобе понадобилась автору книги «Против черного барона» для того, чтобы снять ответственность за произошедшее со своих боевых товарищей.

В оправдание красных летчиков можно сказать, что они все же не сидели, сложа руки, пока ткачевцы расправлялись с конницей Жлобы. С 30 июня по 3 июля истребители восемь раз вступали в бой с «Де Хэвиллендами». Семь воздушных схваток закончились безрезультатно, а в одной, 3 июля, Ингаунису удалось подбить врангелевскую машину. Самолет приземлился на белогвардейской территории, за ночь был разобран и увезен в ремонт. Впрочем, все эти стычки не помешали белым летчикам добиться успеха и не оказали никакого влияния на итоги сражения. Кстати, если бы красные привлекли для воздушного прикрытия конницы истребительный дивизион Спатареля, результат мог оказаться для них не столь катастрофичным. Но этого так и не было сделано.

Победа в северной Таврии еще на несколько месяцев отодвинула конец белого движения, но большевики, обладавшие практически неограниченными людскими ресурсами, быстро восполнили потери и стали готовить новое наступление.

Тем временем авиация Крыма все больше приходила в упадок. Хотя формально в ней числилось 35 самолетов, но от интенсивной боевой работы машины износились настолько, что в летном состоянии удавалось поддерживать не более половины. Отказы двигателей в полете стали обычным явлением, из-за чего пришлось резко сократить количество дальних разведок.

Ремонт постоянно ломавшейся техники затрудняла нехватка запчастей. Приходилось идти на всяческие ухищрения. Например, вместо отсутствующих винтов для 240-сильных двигателей Сиддли «Пума» на «Де Хэвилленды» ставили более крупные и тяжелые пропеллеры от 400-сильных моторов «Либерти», предварительно отпилив у них концы лопастей.

Но подходящая замена находилась далеко не всегда. В частности, так и не удалось ввести в строй несколько собранных в Симферопольском авиапарке истребителей «Спад». Во время пробных запусков двигателей у них полопались карданные валы (возможно, это была диверсия большевистского подполья). А для изготовления новых валов в Крыму не оказалось необходимого оборудования.

«Спады» предназначались для вновь создаваемого 6-го (истребительного) авиаотряда Русской армии. В конце концов отряд вооружили пятью «Ньюпорами», отремонтированными в качинской школе и одним «Кэмелом». Формирование отряда длилось два месяца, на фронт он попал только в конце октября и, вероятно, так и не успел принять участие в боях.

Вопреки утверждениям советских историков о бесперебойном снабжении Врангеля новейшей авиатехникой, за весь 1920-й год в Крым пришел из Константинополя лишь один пароход с аэропланами. Он привез два видавших виды «Де Хэвилленда» и пять невооруженных учебных «Авро-504К», присланных англичанами для Качинской летной школы. Несмотря на крайне ограниченные боевые возможности этих машин, из них сформировали и отправили на фронт 2-й авиаотряд Русской армии^[35]. «Авро» использовались главным образом для ближней разведки, а основную тяжесть боев продолжали нести старые «Де Хэвилленды» и «Ариэйты», помнившие еще Первую мировую войну.

Прекращение загранпоставок побудило белогвардейцев к выпуску аэропланов своими силами. Инженер завода «Анатра» Дмитрий Федоров спроектировал и построил в мастерских симферопольского авиапарка весьма удачный двухместный разведчик ДФ-1 с мощным 280-сильным мотором «Майбах». Расчетная дальность полета составляла более 1000 км! Планировалось начать серийное производство машины, но по многим причинам (прежде всего, из-за нехватки двигателей) эти планы так и остались на бумаге. Кстати, известный автор В.Б. Шавров в своей книге «История конструкций самолетов в СССР» писал, что Федоров начал постройку аэроплана в ноябре 1920-го, то есть уже после эвакуации врангелевцев из Крыма. Но данные опроса перебежавшего в начале октября к большевикам авиационного фотографа Овцына свидетельствуют о том, что ДФ-1 был построен и готов к полетам задолго до этого.

Вернемся к летней кампании в северной Таврии. В июле советская авиация получила новые значительные пополнения. На Южный фронт прибыли переброшенные из Белоруссии 12-й истребительный, 38-й и 44-й разведывательные отряды, а также отдельное «звено асов» в составе опытных летчиков-истребителей Кожевникова, Мельникова и Сапожникова.

Новые силы объединили с 3-м, 9-м, 13-м, 16-м и 48-м отрядами в так называемую Центральную авиагруппу, действовавшую на Александровском направлении. Общая численность авиагруппы примерно равнялась всей врангелевской авиации. По состоянию на 1 августа в нее входили 17 истребителей и 11 разведчиков. Возглавил это мощное соединение уже известный нам по предыдущим главам красвоенлет И.У.Павлов.