Нерадивая дочь - Лариса Джейкман

– Ну почему же не найдены? Найдены, Татьяна Георгиевна.

При этих словах у бедной женщины сердце ушло в пятки, так как сказано это было так, будто это она и есть преступница. Такие сцены очень любят показывать в детективных фильмах.

Татьяна опять вопросительно взглянула на Гришина, не скрывая своего изумления, но видимо страх, пронзивший ее на минуту, не ускользнул от зоркого взгляда ее серьезного собеседника.

– Пока вы разъезжали по Европам, мы успели многое сделать. Скажите мне, известны ли вам следующие имена.

И Гришин назвал несколько имен, которые совершенно ей ни о чем не говорили.

– Это убийцы? Нет, никогда не слышала ни одного из них.

– Странно, а они вашу редкую фамилию называли на допросах. Нет, это не убийцы, конечно. Это спекулянты, которые торгуют антикварными ценностями на черном рынке. Опять совпадение, вы хотите сказать?

У Татьяны все похолодело внутри. Она недоуменно пожала плечами, но, что сказать, не нашла.

– Эдуард Георгиевич Садовский – это ваш брат? – продолжил Гришин.

– Да. И что из этого следует?

– Ну как вам сказать, пока ничего не следует. Но вот у Самсоновых в доме, в небольшом тайнике, была обнаружена икона, старинная, 17 век. Он ее у спекулянтов приобрел, а не расплатился, деньгами во всяком случае, а вот жизнью да.

– За это разве убивают? И жена при чем? – не удержалась от вопросов Татьяна.

– Ну это мы с вами обсуждать не будем. Вы мне лучше вот что объясните, такое совпадение: ваш брат привозит антикварные ценности в Москву с целью их реализации. Он сдает их в Дом антиквариата, оттуда часть из них попадает на черный рынок, некто Самсонов приобретает одну из икон, привезенную вашим братом опять же, а тут и вы устраиваетесь к этому Самсонову на работу. И это все в многомиллионной Москве, а не в каком-нибудь населенном пункте. Получается такая схема, Садовский – спекулянт – Самсонов – Садовская. Совпадение? Или это какая-то рабочая схема, о которой вы упорно умалчиваете, Татьяна Георгиевна?

– Нет, это действительно полное недоразумение. Уверяю вас, что ни я, ни тем более мой брат никакого отношения к этому черному рынку не имеем. Да, у моего брата антикварный магазин, но не в Москве. Иногда он привозил сюда старинные ценности и сдавал в Дом антиквариата, но насколько мне известно, на законных основаниях. А как они потом попадали на черный рынок – это уже большой вопрос. Но не от моего брата из рук в руки, это точно!

– Ну, ваш брат – это история другая, с ней соответствующие органы и инстанции разберутся, конечно. Но а вы-то фигурируете здесь, понимаете меня? Ваше нахождение в доме Самсоновой сразу после ее убийства наводит на мысль о том, что вы хотели найти эту злосчастную икону. Или я не прав?

– Денис Григорьевич, вы заблуждаетесь. Поверьте мне. Ни мне, ни моему брату эта икона не нужна, я понятия не имела о ее местонахождении и не собиралась ее находить. Не связаны мы с Эдуардом со спекулянтами. А то, что они называли его имя означает только одно, что кто-то из Дома антиквариата, кто знаком с моим братом, связан с этим черным рынком. А когда попался, то разумеется стал валить вину и на Эдуарда Садовского. Но он здесь ни при чем, я надеюсь, что вы в этом скоро убедитесь.

Гришин ничего не ответил на эти слова, он лишь протянул Татьяне листок и попросил расписаться.

– Я прошу вас не отлучаться из Москвы на некоторое время. Вы нам можете понадобиться.

Татьяна скупо попрощалась и направилась было к двери, как Гришин сказал ей вслед:

– И будьте осторожны.

– Спасибо, – сказала обескураженная вконец женщина и вышла за дверь.

И что теперь со всем этим делать? Максиму рассказать нельзя. Вернее, можно конечно, но как объяснить всю эту путаницу с антиквариатом? Татьяна разозлилась и расстроилась одновременно. Нужно было связаться с Эдиком, но тут ее телефон разразился звонком. Это был Максим.

– Привет! Как работается первый день после отпуска? – радостно заговорил он, а Татьяна ответила вяло и безрадостно.

– Я не на работе, – сказала она. – У меня неприятности очередные. Давай до вечера оставим этот разговор.

– Нет, подожди. Что случилось? Ты где?

– Максим, мне некогда, извини, не могу сейчас говорить. Подъезжай вечером к закрытию магазина, хорошо?

– Ладно. Ты меня пугаешь. Ты в порядке?

Но Татьяна уже отключилась. Ну что тут скажешь? Да, я в порядке, или нет, я в трансе. Лучше уж отмолчаться, пока в голове полный сумбур.

19. Приезд мамы

Максим, тем не менее, воспринял все изложенное Татьяной спокойно. Конечно, хорошего во всей этой истории было мало, но по всем статьям выходило так, что Татьяне беспокоиться не о чем. Она к этим убийствам не причастна, а с совпадениями пусть разбираются компетентные люди. И все это было бы так, наверное, если бы не антикварные ценности, к которым она как раз причастна, вот только Максиму она об этом не говорила, переживала молча в душе.

Улучшив момент, когда она осталась одна, Татьяна тут же позвонила брату. Но и тот был спокоен и ее волнений не разделял. Ей пришлось рассказать про икону, найденную у Самсоновых, а еще о том, что дочь Самсонова работает у нее.

– Все свилось в какой-то запутанный клубок. Потяни ниточку посильнее, и он начнет разматываться, тебе так не кажется? – спросила она Эдуарда.

Но брат и на этот ее вызов ответил спокойно и уравновешенно:

– Так, во-первых, что это за икона? Ты уверена, что это одна из наших? Нет, значит зря волнуешься. Во-вторых, если даже и из наших, при чем здесь мы вообще? Я все сдал в Дом антиквариата под роспись с полным освидетельствованием Турова, с надлежащими бумагами на каждую вещь. А уж как они попали на черный рынок, пусть разбираются в Москве.

– Так вот они и разбираются. И твоя фамилия была названа одним из спекулянтов, так они вышли на меня, – доказывала свое Татьяна.

Но Эдик был по-прежнему невозмутим.

– Успокойся, Таня. Нет у них на нас ничего. Я за каждую вещь отчитаюсь. Мне беспокоиться не о чем. Не первый раз такие вынюхивания, что да откуда. От верблюда. Я веду свой бизнес честно.

Но с этим Татьяна могла бы поспорить. Купить у какой-нибудь Женьки ценности за гроши, потом привести их в порядок, освидетельствовать и сдать в надлежащие руки. Те продадут, где и кому – история умалчивает, а затем вернут тебе твой гонорар с прибылью в тысячу процентов. Этот бизнес вряд ли можно с уверенностью назвать честным или прозрачным, как сейчас любят говорить. Но Татьяна знала своего брата, у него на каждую сделку, на каждую вещь имелась соответствующая бумага.

– Таня, ты не переживай, – продолжил разговор Эдуард, – ты здесь вообще ни при чем, понимаешь? Это мой бизнес, я разберусь. Не бери в голову.

– Легко тебе говорить. А у меня подписка о невыезде. И они собираются «копнуть глубже», как этот следователь выразился.

– Ну и что, пусть копают. Все равно все упрется в меня, а я чист, как нетронутый холст художника. Нравится тебе такое сравнение?

– Да ну тебя! – всердцах сказала Татьяна и попрощалась с братом.

В течение двух последующих недель Татьяну не раз приглашали для беседы, уточнения каких-то деталей, выуживания дополнительных сведений, но в конце концов отпустили с миром.

Эдуард же хранил молчание и ни в какие подробности сестру не посвящал. Татьяна немного успокоилась, перестала нервничать и срываться на Максима по пустякам. Хотя однажды он заявил ей:

– Ты знаешь, у меня такое впечатление, что ты мне что-то не договариваешь. Ты такая нервная последнее время.

– Да они замучили меня, Максим! Постоянные вызовы, беседы, расспросы. Главный фигурант в двух убийствах я у них, черт возьми! А предъявить толком ничего не могут. Да Изольда еще со своими глупостями.

– А ей-то что надо? Как бельмо в глазу. И все ведь из-за нее.

– Ой, перестань. Она такая же жертва в этой истории. Пострадавшая сторона.

– Да уж… так я и поверил.

Татьяне пришлось сменить тему. На самом деле Изольда Миллер каким-то образом узнала о том, что имя Эдуарда Садовского называлось спекулянтом,