Из Венеции в осень - Наталья Шемет

спальни. Вы почти не будете общаться. Даже есть вы будете, в основном, порознь! Скажи, разве ты никогда не задумывалась об этом? Разве никогда твое будущее не представлялось тебе именно таким?

‒ И что, это ‒ единственный вариант? ‒ мне было больно. И обидно. Но с ней я была почти готова согласиться. Все, что она говорила, было именно так.

‒ Не единственный. Но, поверь, самый вероятный! Так что слушай и запоминай. Ты сейчас выйдешь отсюда, рядом остановится машина, в ней будет мужчина. Он скажет, что не местный, навигация у него сломалась, спросит, как проехать. Цель его пути, оказывается, находится рядом с твоим домом. Но объяснить на пальцах сложно ‒ проще показать. Ты сядешь к нему в машину.

– Да ни за что! А вдруг он маньяк?!

– Логичный вопрос. Может быть. Именно поэтому ты сама и не села бы. Хорошее правило ‒ никогда не садиться в машину к незнакомцу. Гениальное правило! Никогда не надо садиться! Но поверь, ни в этом случае! Гарантирую. Так вот. К моменту, как вы доедете до твоего дома, и у него, и у тебя возникнет чувство, что вы знаете друг друга сто лет и жить порознь уже не сможете. Вы еще долго будете сидеть в машине, забыв о том, что тебе надо домой, а ему ‒ куда-то ехать. Обменяетесь телефонами. Он, вопреки твоим ожиданиям, позвонит. Будет тяжело. Будут проблемы. Тебя будут ругать друзья-знакомые, говорить, что ты сошла с ума. С мужем ты разведешься.

‒ А сын?

‒ Сын со временем поймет.

‒ Со временем…

‒ Именно так. Со временем. Но поверь, это того стоит! В любом случае, тебе пора. Ну, поднимайся же! Вот прямо сейчас, сию минуту! Поднимайся и иди!

‒ А ты?

‒ Ну, я всегда где-то рядом, ‒ улыбнулась Жизнь.

Я оставила деньги на столе и нерешительно направилась к выходу.

‒ Ну, давай же! ‒ услышала я за спиной. ‒ Это твой шанс! Смелее! Это твоя жизнь! Возьми ее!

Медленно я приоткрыла дверь на улицу и задержалась на секунду. После полумрака кафе глаза ослепило яркими красками осеннего вечера.

В эту минуту в сумочке зазвонил мобильный телефон.

‒ Слава? ‒ растерянно произнесла я в трубку. ‒ Что случилось?

‒ Мама, мама, мамочка! ‒ захлебываясь, кричал сын. Там, где он был, шум и гам стояли невероятные. ‒ Мы выиграли, слышишь? Выиграли, выиграли, выиграли!

‒ Ох… ‒ у меня отлегло от сердца. ‒ Я так рада за тебя, дорогой! Вы все такие молодцы.

‒ Мамочка, ты самая, самая лучшая, я так тебя люблю!

‒ Я тоже тебя очень люблю. А когда ты приезжаешь?

‒ Я так счастлив, мам! ‒ завопил сын и отключился.

‒ И некого винить в собственной жизни, кроме самой себя, ‒ пробормотала я, бросая телефон в сумку и наблюдая, как напротив меня остановилась машина, из нее выглянул импозантный мужчина и что-то спросил у прохожего. А потом покатил дальше, возможно, унося с собой мою несбывшуюся мечту.

Рядом со мной стояла Жизнь. Во взгляде ее не было ни укора, ни разочарования. Скорее даже, некоторый интерес.

Я пришла домой, сбросила туфли. Прошла в комнату и села, не зажигая свет. Так я просидела довольно долго, размышляя над тем, что со мной произошло.

Хлопнула входная дверь. Я, конечно, слышала, но не вышла мужу навстречу. Странно, вернулся. Я не ждала его сегодня.

Он появился в дверях, а в руках у него был огромный букет роз. Красных, шикарных красных роз.

«С чего бы?» ‒ подумала я.

Муж протянул мне цветы. Какие душистые розы! Просто удивительно. Иногда бывает, что розы совсем не пахнут – а у этих был настоящий, ни с чем несравнимый аромат. «Как в кино», – пронеслось в голове.

‒ Знаешь… ты извини меня…

‒ Извинить? ‒ мне стало не по себе.

‒ Я знаю, что в последнее время мало уделял внимания тебе и Славке. Я видел, как мы отдаляемся друг от друга. Ты, наверное, очень обижалась на меня.

‒ Я…

‒ Погоди. Не перебивай. Я все понимаю… я виноват перед вами. Но я все делал только ради нас. Ради тебя, ради сына.

Я молчала и слушала. Голову дурманил дивный аромат, я слушала, а муж говорил, говорил…

Он говорил, что хотел бы поделиться с нами своим тревогами, но не мог ‒ не знал толком, как все сложится, не хотел зря обнадеживать. Сам находился между небом и землей ‒ ничего не было известно. Не знал толком, как быть, что делать ‒ они начали новый проект, и все силы уходили на эту работу, и все так тяжело двигалось, и он так зверски уставал, что дома ему хотелось, чтоб только никто его не трогал, и даже не разговаривал. И вообще последний год на работе все было из рук вон плохо, но затянувшаяся черная полоса закончилась. Наконец-то все утряслось: они сдали работу, сдали благополучно и с похвалой от очень строгого и капризного заказчика, а сегодня ‒ прямо сейчас ‒ мы будем праздновать его повышение. Он очень сильно надеется, что еще не поздно и, если я на него и сердилась, он знает это, то смогу простить, потому что все, что он делал ‒ он делал, несомненно, ради нашей семьи. Теперь многое изменится, и все ‒ в лучшую сторону.

Что можно было сказать в ответ?

Я не придумала ничего другого, как просто обнять его – молча.

Розы он не дарил мне уже много-много лет.

Потом мы пили шампанское на кухне, и говорили ‒ небывало много, как когда-то в молодости, когда не могли наглядеться друг на друга, наслушаться.

А через девять месяцев у меня родилась дочь. Первое время я вообще ни о чем не думала, ничего не вспоминала, жила только одним моментом под названием «сейчас». Новорожденная малышка, сын, муж ‒ все и вся требовали внимания и заботы. Но, как ни странно, позднее материнство принесло счастье и спокойствие в мою душу, и вдобавок подарило удвоенную теплоту и любовь моих мужчин ‒ сын, к счастью, совсем не ревновал к девочке и с удовольствием с ней возился. А потом, когда малышка в первый раз улыбнулась, я с удивлением узнала эту улыбку. Она была моей, несомненно, моей ‒ девочка была похожа на меня. Но… ее улыбка также была улыбкой той, с кем я пила кофе около года назад в том чудесном кафе. Той, которая предлагала мне изменить все.

А ведь так все и