Алые слезы падших - Майк Манс

Сегодня, собственно говоря, был тот день, спустя примерно месяц после визита Джулиани, когда его должны были перевезти в лабораторию. В десять утра в камеру постучали, и в ответ на его рассеянное «да-да», в неё вошёл представительный мужчина в костюме.

– Герр Шмидт, доброе утро. Меня зовут Николас, я буду вашим шофером, – представился мужчина. – У вас уже собраны все вещи? Я привёз вам костюм.

Костюм в чехле-кейсе он держал в левой руке. Ральф поглядел на свою серую робу.

– Вы знаете, Николас, я, пожалуй, откажусь от костюма. Дайте мне три минуты, упаковать книги и записи.

Под удивлённым взглядом шофера, Шмидт сложил в коробку всё, начиная с компьютера и заканчивая карандашами, взял её в руки и, кивнув Николасу, вышел из камеры. Все формальности оказались соблюдены заранее, даже не пришлось ничего подписывать – Ральфа спокойно вывели из тюрьмы, где его уже ожидал мерседес. Шмидт вздохнул. Он не заслужил такой роскоши. Но деваться было некуда, и учёный уселся на заднее сиденье, поставив коробку рядом с собой.

До Франкфурта-на-Майне машина домчала его менее чем за пять часов, Николас был отличным шофером и на трассе выжимал из нового автомобиля все его силы. Всё время в пути Ральф дремал или разглядывал родные германские пейзажи, мелькающие за окном.

Но вот настал момент, когда автомобиль въехал в городскую черту, попетлял по улицам и остановился около одного из корпусов университета имени Гёте. По звонку Николаса из здания выбежали пара человек, один в костюме, как и его шофер, а другой – в потрёпанном видавшем виды свитере. Ральф готов был поклясться, что отлично понимал, кто тут сотрудник университета, а кто – безопасности.

– Герр Шмидт, добрый день! – протянул ему руку «свитер», когда он вышел из машины. – Меня зовут Игорь Чудин, я сотрудник лаборатории физики ти-частиц, или тимии, как её иначе называют. Добро пожаловать к нам.

Ральф вытащил коробку и понёс сам, несмотря на вес и попытку «костюма» взять её в свои руки. Под восторженные рассказы Чудина, давно работавшего во Франкфурте израильского физика, оказавшегося на поверку родом из Одессы с дипломом Московского физико-технического института, он обошёл здание. Сотрудников было мало, а само строение окружала охрана – и у входа, и по периметру, и на этажах.

– Это чтобы я не сбежал? – улыбнулся Ральф «костюму», шедшему чуть позади них.

– Нет, герр Шмидт, – ответил тот без тени улыбки, – это для защиты информации. Мы же планируем разрабатывать оружие.

Тут Чудин скривился. Ральф был готов поклясться, что тому разработка оружия не по душе.

– А что вы думаете о том, что мы будем здесь делать? – уточнил Шмидт у сопровождающего.

– Я знаю цель, и я подписал документы о неразглашении, – ответил Игорь, – как и все в этом здании. Мы в курсе про нашествие З’уул и понимаем, что будем искать нестандартные методы применения физики ти-частиц.

– Но вас устраивает тот факт, что мы, возможно, принесём смерть в Галактику? – продолжал уточнять Ральф.

– Не сказал бы, что меня это радует, – замялся Чудин, – но если подумать, то следует признать, что атомная бомба спасла больше людей, чем убила. В конце концов страх перед оружием такой силы, заставляет людей искать дипломатический выход из ситуации, а не доводить её до глобальной войны. Хотя я и был невольным свидетелем ряда войн последнего времени, всё же вынужден признать, что на Земле ничего схожего со Второй мировой больше не случалось, и я скромно верю, что это заслуга ядерного оружия.

Ральф мысленно согласился с ним. Он тоже хотел создать что-то настолько разрушительное, способное отпугивать любых агрессоров, готовых идти войной на Согласие, но с надеждой на то, что этика самих его членов не даст этому оружию выстрелить.

– А вот и ваш кабинет, герр Шмидт, – указал рукой Чудин, и лицо его было смущённым. Ещё бы! Стальная дверь с крошечным окошком, в котором между двумя стёклами была тюремная решётка. На двери повесили табличку «Руководитель программы исследований доктор Ральф Шмидт».

Ральф толкнул дверь, и она распахнулась. Да. Джулиани не обманул его. Внутри и правда была тюремная камера. Маленькое окошко на улицу с такой же решёткой. Стол. Кресло, вполне себе спартанское. Пара гостевых стульев. Металлические шкафы и полки для книг и бумаг. Настольная лампа. Направо и налево из весьма тесной камеры вели две двери. Поставив коробку на стол, Шмидт по очереди заглянул в них. За одной дверью оказался санузел. Душ, унитаз, раковина. Скромно, но удобно. За другой дверью – спальня. И тут Сэмюэл не подвёл: кровать выглядела вполне тюремной, как и остальная мебель. Единственное зарешёченное окно здесь было заметно больше, с небольшой форточкой для проветривания.

– Нас предупредили не шутить на этот счёт, герр Шмидт, – заметил слегка покрасневший Чудин, – генерал Джулиани лично распорядился, чтобы в помещении быстро сделали такой необычный ремонт. Но, если вам всё же захочется сидеть и жить в нормальных помещениях, то они тут тоже…

– Ни слова больше, герр Чудин, – отмахнулся рукой Ральф, – я именно этого и хотел. Спасибо. А теперь давайте перейдём к работе, мне нужно познакомиться с командой. У нас ведь она уже есть?

Вместо ответа «свитер» пожал плечами и пробормотал что-то вроде «смотря что считать командой». Ну вот. Придётся всё создавать с нуля. Хорошо хоть времени было много, ведь он в тюрьме…

* * *

…Сколько раз Он уже приходил к Ральфу ночами? Сосчитать невозможно. Некоторые из визитов были мутными снами, расплывчатыми образами. А иногда было так, как сегодня: полное ощущение реальности происходящего.

Авансцена всегда различалась, какие-то места, либо знакомые Шмидту, либо абстрактные. Сегодня Ральф сидел на заднем сиденье машины, и шофёр мчал его по автобану. За окном мелькали какие-то городки, деревни, церквушки, заводы. Слева остался город Лейпциг, с которым у Ральфа связано немало воспоминаний молодости. Он улыбнулся. Перед его глазами стояла юная гитаристка Лена из какого-то девичьего коллектива, исполняющего поп и рок в кафе и барах. Шмидт вспомнил её тёплую руку со слегка натёртыми пальцами, постоянно работающими со струнами. Инстинктивно сжал её своей левой рукой и дёрнулся. Он и правда сжал чью-то руку. Руку, измазанную чем-то тёплым и липким.

Повернувшись влево, Ральф увидел Прайса. Тот сидел и смотрел в его глаза. Рука была, ожидаемо, в крови, как и грудь философа. В районе сердца зияла дыра. Сегодня он убил Томаса выстрелом. В прошлый раз это была стрела,