Ревизор: возвращение в СССР 49 - Серж Винтеркей

– Слушай, Паша, – начала она, – мы же с тобой договаривались, помнишь еще про наш уговор? Так вот, хочу тебе уже кое‑что рассказать – то, что не успела, поскольку ты на Кубу уехал.

«Вот чего мне сейчас меньше всего хочется в жизни делать, так это встречаться где-либо с Регинкой Быстровой и о чем-то с ней беседовать. Как вообще так вышло, что мы о таком формате договорились? Нет, наверное, всё же это не имеет никакого смысла», – подумал я.

Так что тут же сказал:

– Слушай, у меня сейчас дел полно. Вот вообще ни до каких встреч. Ну и на самом деле для меня это, если честно, совсем сейчас неактуально. Есть чем заняться. Давай, короче, просто покончим с этой идеей. Живи там себе, учись, желаю тебе удачи и всё такое.

В трубке повисла тишина. Секунд через пять Регина спросила меня:

– Но если я не выполню свою часть уговора, то что с твоей?

– Ну, я же тебе уже сказал: живи там себе спокойно, учись. Болтать про тебя я ничего не намерен, если не будешь глупости делать. Всё, давай, до свидания, времени нету, работы куча навалилась, – отшил Регину, и на сердце сразу как‑то легче стало.

Да, не тот это человек, чтобы рассчитывать на то, что от неё какая‑то польза будет. Да и ощущение у меня при каждом с ней разговоре совершенно однозначное – как будто в грязи испачкался.

Ну и что хорошо, так это то, что в связи с неожиданным переходом Макарова в МГИМО она теперь тоже без полного пригляда с моей стороны не останется. Кто мне мешает периодически у Витьки аккуратно справки о её поведении наводить? Потому что полностью, конечно, терять её из виду не стоит. Как там говорится, держи друзей близко, а врагов – ещё ближе…

Порадовался и тому, что Регина позвонила тогда, когда Галия домой ещё не пришла, а Валентину Никаноровну я уже очень удачно отпустил. Будь она или няня дома, пришлось бы, конечно, всё же с ней где‑то встречаться, чтобы уже там этот вопрос обговорить – о том, чтобы она больше никак меня уже не тревожила. Не при няне или жене с обладательницей женского голоса вот так разговаривать, как у меня вышло. Со стороны могло показаться, что я надоедливую любовницу бросаю…

Нисколько меня не смутило то, что я достаточно откровенно с Региной свои отношения по телефону только что обсудил. Да, насколько я понимаю, КГБ нас благополучно пишет сейчас. Но абсолютно ничего страшного я в этом не вижу.

Ну а что тут такого? Ну, поднимут они при желании информацию по этой Регине. Тут же даже телефон не надо отслеживать, если вдруг она с домашнего звонила, достаточно порыться в прежних протоколах и обнаружить, что это единственная Регина, которая вообще в моей семье в любом контексте упоминалась. Других знакомых Регин нет и не было.

Дальше при желании нароют информацию о том, что это Регина Быстрова и, насколько я понимаю, их собственный агент. То есть по факту это разговор между двумя людьми, имеющими определённые взаимоотношения с комитетом.

Правда, в работе с одним их интересует его интеллект. А с одной – человеческий орган, расположенный намного, намного ниже, чем голова. Ну, если я всё правильно понимаю, потому что вряд ли Регину комитет подобрал из‑за её большого интеллекта. Был бы он большим, она бы такие глупости не делала и с треском из МГУ бы не вылетела.

Ну а что ещё тогда остаётся в качестве предположений, зачем она вообще им понадобилась? Собственно говоря, других идей, по‑моему, и быть не может, если не придумывать, конечно, каких‑нибудь фантастических сюжетов о каком‑нибудь генерале КГБ, который внезапно обнаружил, что в Москве у него имеется непутёвая племянница, и он решил о ней по‑родственному позаботиться.

«Ну да, ну да, конечно. Будь у неё такой дядя, никогда бы в её семье о нём бы не забыли, и Регина давно б уже к нему прибежала за помощью. Так что так и продолжала бы учиться на экономическом факультете МГУ, не вылетев оттуда».

Вернулся к детям, хотя, правда, я и во время разговора с Региной тоже за ними присматривал из коридора. Они мирно играли с кубиками на ковре. Иногда, правда, мир переходил в сражение за какой-то кубик, к которому оба потянулись одновременно, но сравнительно редко.

Только присел рядом с ними с книжкой, как телефон снова зазвонил. Первая мысль была, конечно, что Регина всё же что-то до конца не поняла, вот и снова звонит. Но нет, это всё же радио появилось наконец, а то я уже удивляться начал, что не звонят так долго после приезда.

– Павел Тарасович, здравствуйте, – быстро заговорила Латышева. – А я уже испугалась, что вы совсем из Москвы уехали. Звонила несколько раз в ноябре, а никто трубку не снимает. Буквально пару дней назад тоже и в декабре звонила… У вас все хорошо?

Ну, мало ли, – подумал я. – Наверное неудачно попадала, когда, к примеру, мы с Галией были в разъездах, а няня с детьми во дворе гуляла. И так тоже бывает.

– Да, всё в порядке. Мы с супругой просто на Кубе отдыхали долго. Но теперь я в Москве и никуда пока уезжать из столицы больше не собираюсь. Как у вас дела?

– Всё прекрасно. Вы, наверное, понимаете, что я звоню, чтобы о новой передаче договориться. Есть какая‑нибудь тема или мне самой предложить?

– Да, одна тема точно есть, – сказал я. – Вы же знаете, наверное, что мы впервые в истории отправили своих солдат в качестве миротворцев по линии Организации Объединённых Наций. Можем об этом поговорить.

– Да, прекрасная тема! – тут же согласилась Латышева. – В нашей редакции так точно никто её не обсуждал, а молодёжи будет интересно об этом послушать. Парни же в армию готовятся идти, а девушки готовятся их провожать туда и ждать.

– Ну да, – согласился я. – Кто‑то из парней, может, захочет поехать в качестве миротворца однажды куда‑нибудь, сделать доброе дело, обеспечив мир для людей, которые пережили войну и сильно пострадали. Но нам нужна ещё и вторая тема, чтобы два раза не ездить для записи, – задумчиво сказал я. – А как вы считаете, по