Макабр. Книга 1 - Влада Ольховская

перестанут поддерживать даже видимость порядка. Люди попытаются взять ворота штурмом, прорваться на третий уровень? Очень вряд ли. И дело даже не в самих воротах, их можно и вскрыть, и уничтожить, не вопрос. Дело в том, что за ними начинаются две перемычки, только по ним и можно пройти в основную часть станции. А еще их очень легко взорвать, и, если в руководстве работают не совсем уж дураки, бомбы уже установлены.

Поэтому для четвертого уровня оставалось всего два пути: снятие изоляции, если у Сабира и других зануд все получится, или анархия. Даже Лейсу, предпочитавшему свободу, больше нравился первый путь, так что после не слишком приятной прогулки он снова направился к лаборатории.

Общаться с братом он по-прежнему не собирался, да это и не требовалось. Лаборатория ведь не настоящая, это на самом деле ангар, а в ангаре хватает переходов и технических помещений, известных только инженерам. Вот и у Лейса получилось подобраться так, чтобы его никто не заметил, зато сам он легко мог наблюдать за тем, что происходит внутри.

Перемещение к этому моменту завершилось: все астероиды, которые решено было изучать, оказались в стеклянных кубах. Пожалуйста, обошлись и без Лейса, можно было кулаками не размахивать! Но Сабир, судя по спокойствию, это так и не осознал, никакого раскаяния он не испытывал. Вместе со своей подружкой он стоял возле центрального компьютера, анализировавшего данные из всех стеклянных кубов, и просматривал какой-то отчет.

– Похоже, их можно разделить на три типа, – бросил он своей стерве, тоже следившей за монитором.

Три? Это любопытно. Лейс, наблюдавший за собранными астероидами со стороны, мог выделить лишь два. Первым были каменные глыбы, казавшиеся самыми обычными: серо-черный цвет, гладкие линии, такого добра не только в Секторе Фобос хватает.

Астероиды второго типа оказались любопытней… Они выглядели более острыми, как будто отломанными от чего-то, да и цвет странный: светло-бежевый, как у песчаника на бесконечно далекой Земле. Хотя самой удивительной их чертой было, конечно, не это. На их поверхности что-то блестело, не слишком ярко, но заметно. Лейс, укрывшийся в техническом коридоре, не мог рассмотреть, что именно. Да и какая разница? Так не должно быть… Но их даже в лаборатории два, значит, это не аномалия, а нечто типичное.

– Может, это один вариант? – Мерзкая стерва постучала ногтем по монитору.

– Нет, содержимое слишком разное, – покачал головой Сабир. – Обозначим вот этот как тип третий.

Стерва, конечно же, проявила типичное для нее скудоумие:

– Уже сейчас? Может, сначала вскроем их, потом будем по типам распределять?

– Это же предварительная оценка, можно пока так. А вскрытие будет не сегодня и не завтра, с ним лучше не торопиться.

– Почему? Все ведь работает как надо.

Прежде, чем ответить, Сабир переключил что-то на компьютере, показал другие исследования.

– Датчики наблюдают в астероидах активность.

– Наверняка остаточное излучение! Защитных костюмов должно быть достаточно для работы.

– Если бы речь шла только о радиации, я бы с тобой согласился. Но компьютер не распознает источник излучения, и у всех типов оно разное. Нужно ждать, пока оно исчезнет.

– Мы не можем столько ждать! – возмутилась стерва. – Ты же сам слышал, что сказал адмирал! Пока не будет ответов, ворота не откроют, мы застряли в этой вонючей дыре!

– Я помню. Но адмирал делает это не просто так, он хочет обеспечить безопасность большинства обитателей станции – которые сейчас за воротами. По этой же причине мы должны проанализировать все как надо, Шу, а не просто подогнать под нужный нам результат.

– А если не получится? Если излучение не исчезнет – вообще никогда?

Она явно хотела смутить Сабира, выбить из колеи, но не на того напала – уж Лейс-то знал упрямство своего старшего брата! Сабир и сейчас выдержал гневный взгляд стервы без особого труда:

– Тогда, возможно, всем нам придется привыкать к четвертому уровню «Прометея», потому что мы здесь надолго.

* * *

Мира снова и снова повторяла себе, что это не настоящие люди, но легче не становилось. В воздухе пахло настоящей кровью. В техническом зале, превращенном в гротескное подобие алтаря, были свалены грудами куски настоящих тел. Мира упорно отводила взгляд от обнаженных костей и растянутых в непростительной насмешке внутренностей, но они все равно прожигали память. Ей не нравилось то, что она видела, и вместе с тем она должна была увидеть. На станции появилась новая угроза, и Мира не имела права отворачиваться от нее – даже если противостояние таким угрозам было не ее обязанностью.

Полиция уже закончила работу на месте преступления, теперь наводить здесь порядок предстояло медицинским дронам. Мира хотела взглянуть на окровавленный зал до того, как он будет зачищен. Ей почему-то казалось, что она способна понять нечто такое, что другие проглядели… Наивно. Ничего она на самом деле не поняла.

Она направилась прочь по коридору и уже там чуть не столкнулась с Рино.

– Тоже посмотреть хотел? – мрачно усмехнулась Мира. – Тогда тебе повезло: ты опоздал.

– Я не хотел, видел уже человеческий фарш, от такого зрелища бежать надо, а не к нему идти, – поморщился пилот.

– Они не совсем люди…

– В нынешнем состоянии не отличишь, не так ли?

Отличить и правда сложновато. Даже полиция изначально решила, что на станции снова резвится серийный убийца. Барретты тут же рванули в палату к Гюрзе, но он не счел нужным даже объясняться с ними, просто продемонстрировал, что под одеялом у него нет окровавленного оружия… да и вообще ничего нет. Барретты намек не оценили, но поняли.

В это время в зал прибыли медики, которым предстояло собрать жертв так, чтобы можно было провести опознание. Они-то и выяснили, что это не люди… Не полноценные обитатели станции так точно.

Кто-то добрался до медицинских клонов. Мира даже не знала, что их доставили на «Виа Феррату»! Понятно, что они теперь не такие редкие, как во времена своего изобретения, и все равно очень дорогие. Хотя стоило ли удивляться? На фоне элитного оборудования станции они смотрелись вполне гармонично… пока использовались по назначению, а не разрывались на части в технических залах.

Споры о том, насколько этично выращивание клонов для пересадки органов, не утихали десятилетиями. Одна сторона доказывала, что человеческие жизни священны и сохранять их нужно любой ценой. Вторая сторона парировала тем, что у клонов тоже есть жизни – разве они не священны? Да и потом, лишь часть искусственных людей пойдет на реальное спасение кого-то, остальных разберут на запчасти для молодящихся стариканов. В ход шли любые аргументы: научные исследования, опросы общественного мнения и