Черная весна - Андрей Александрович Васильев

страх, и он начал говорить поживее. — Через день нашли его неподалеку от дома, с перерезанным горлом и вывернутыми карманами. Вроде как грабители его убили. А ведь всяк в доме знал, что он хоть и постарел, но силы своей не растерял и кинжалом орудует о-го-го как.

— Лиам был умелый воин, — подтвердил Гарольд. — Он отцу с юности служил, во всех битвах прикрывал ему спину. И меня драться на боевых топорах учил.

— Саймон-лучник сгинул неизвестно куда. Рицци тоже, и еще несколько человек из тех, что были верны вашему отцу, — продолжил Джок. — А куда? Ответа нет.

Куда, куда… Лежат где-нибудь, землей присыпанные. А может, с камнем на шее в пруду рыб кормят.

— А дядюшка, стало быть, теперь себя хозяином почувствовал здесь? — подытожил Гарольд.

— Так оно и есть, — подтвердил привратник. — Поговаривают даже, что скоро король ему бумагу даст на то, чтобы он на матушке вашей женился и полноправным владетелем всего состояния семьи Монбронов стал.

— А тетушка Маргарет? — уточнил Гарольд.

— Так она уже года как полтора в усыпальницу переселилась, — бойко ответил Джок. — Простудилась, говорили, сильно. За неделю сгорела. Так что дядюшка ваш опять мужчина свободный.

— Ну да, все верно. — Рози щелкнула пальцами. — Траур по усопшему супругу в Силистрии длится год, но король вправе сократить его срок или вовсе отменить. Генрих перед королем отрекается от наследства, твои сестры не в счет, им разве что приданое надо будет выделить, так что главная наследница — твоя мать. Точнее, ее будущий муж, ибо состоянием всегда управляет мужчина. А тебя вообще в расчет не берут, Монброн, потому что ты умер.

— Умер, — неистово закивал Джок. — Про то и письмо было, сразу после того, как старого хозяина в усыпальницу, стало быть, определили. Мол, погиб месьор Гарольд Монброн на войне где-то в западных землях, пал при штурме какого-то города как герой.

— Это Шлейцера, что ли? — спросил у нас Карл. — Вот дела!

— Какая поразительная осведомленность, — заметил я. — И про войну, и про штурм. И еще — как скоро вести сюда донеслись. Сколько с осады прошло? Месяца два? А здесь уже про это знают. Как по мне, это быстро. Причем письмо-то не морем шло. Понимаете, о чем я?

— Скажи мне, ты еще что-то хочешь спросить у этого бедолаги? — поинтересовалась Рози у Монброна, переваривающего новости, и показала рукой на привратника.

— Да нет, — отмахнулся тот. — Что он мог, то уже рассказал. Об остальном я либо догадываюсь, либо про это надо узнавать у людей, которые ситуацию знают куда лучше. Например, у того же Генриха.

— Резонно. — Рози наклонилась над Джоком. — Послушай меня, дружок. Сейчас ты забудешь все, что было. И то, что ты нам что-то рассказывал, и то, почему ты это сделал. Поверь, это в твоих интересах, причем полностью. Сам подумай, что с тобой сделают люди дядюшки Тобиаса, если узнают, что ты развязал перед младшим сыном покойного месьора Монброна язык. Ну а если они тебя за это не прирежут, что вряд ли, то тебе сильно не повезет. Тогда с тобой за болтливость рассчитаемся мы. Ты ведь знаешь, куда два года назад отправился твой молодой хозяин?

— На колдуна учиться, — пролепетал Джок, уже поняв, в какую сторону гнет эта красивая благородная мистресс, и глядя на нее так, как птичка смотрит на подползающую змею.

— Верно, — одарила его улыбкой Рози. — И он преуспел в этом деле. Мы все тоже учились с ним. Причем хорошо учились. И, если будет надо, устроим тебе такую длинную предсмертную агонию, что ты непосредственно кончины будешь ждать как спасения.

— Я все понял, — заверил ее Джок. — Да я вас вообще не видел!

— А вот тут погоди. — Рози повернулась к Карлу. — Фальк, вытащи-ка его наружу и вон под дерево положи. Только ноги сначала ему свяжи, от греха. И руки. А еще рот заткни.

— Да, это правильно, — одобрил я ее действия. — Ни к чему ему слышать наши разговоры, тем более что обсудить есть чего.

— За что люблю фон Рута, так это за то, что он мало что делает, но всегда произносит последнее веское слово, — хмыкнула Эбердин.

— Это тоже талант, — заступилась за меня Рози. — Говорить можно много, но прислушиваются всегда к тому, кто подводит итоги.

Карл тем временем спутал Джоку ноги и руки позаимствованной у него же веревкой, поворошил на столе валявшийся там хлам, отыскал какую-то ветошь, заткнул ему рот и, забросив себе на плечо, покинул домик.

Вернулся он через пару минут, пахнущий утренней росой.

— Скоро рассвет, — сообщил он нам. — Так что если чего решать, то быстро.

— Разумные слова, — одобрительно кивнула Рози, подошла к нему и резко стукнула кулачком в лоб. — Это тебе за мозгоеда.

— Чего? — возмущенно пробасил Карл. — Чем плоха идея? Вон как старика перекосило!

— Фальк, ты идиот! — потрясла руками в воздухе моя девушка. — Невероятный идиот, небывалый! Какое счастье, что мы не можем иметь детей! Тебе нельзя размножаться, это может привести к гибели мира! Я не очень его люблю, мне многое в нем не нравится, но все-таки я не хотела бы, чтобы он сгинул!

— Как много слов говорит твоя женщина, — пожаловался мне Карл. — Ужас просто!

Я пожал плечами, давая понять, что остановить Рози все равно не представляется возможным. При этом я прекрасно понимал, что она имеет в виду, и был с ней согласен. Дурака Карл свалял невероятного.

— Фальк, все очень просто до такой степени, что это даже не смешно, — с жалостью проговорила Рози. — Если Джок сболтнет про увиденное кому-то из прислуги, то уже через час все вон в том здании будут знать о том, что мы держим при себе тварь из Бездны. А если это так, то мы черные маги или того хуже. Новость непременно дойдет до ушей дядюшки Тобиаса, после чего ему останется лишь совершить неспешную конную поездку в ближайшую миссию ордена Истины. В Силистрии терпимо относятся к магам, но к тем, кто не практикует черную магию. А нас со всем усердием и прилежанием, разумеется после допросов с