Человек, который видел антимир - Илья Иосифович Варшавский

Биотрангуляция Лёкочки Расплюева

Прошло не более десяти лет с тех пор, как Норберт Винер высказал дерзкое предположение о возможности транспортировать людей в любую точку пространства при помощи электромагнитных сигналов.

В самом деле: каждый человек представляет собой неповторимую комбинацию клеток индивидуальной структуры, и если бы удалось при помощи физических методов расшифровать эту структуру, если бы этот шифр мог быть переведен на язык сигналов и команд и если бы эти сигналы могли управлять синтезом живой клетки, то не было бы ничего проще осуществить эту идею.

Такое обилие «если бы», столь любезное сердцу фантаста, не могло остаться незамеченным, и неудивительно поэтому, что целина, на которой гениальный ученый провел первую борозду, вспаханная в течение короткого времени плугом Воображения и обильно удобренная потом Вдохновения, расцвела яркими цветами Вымысла.

Не хмурься ты, о лучший и серьезнейший читатель научной фантастики! Меньше всего я собираюсь въехать на эту пышную ниву в громыхающей колеснице Пародии, топча полезные злаки и сорняки копытами Сарказма, Насмешки и Сатиры.

Я всего лишь робкий пилигрим, которому нужна крохотная пядь свободной земли, чтобы посеять туда ничтожное зернышко сомнения, скромную лепту богине Науке. Поверь, что мною руководит лишь одно: надежда получить из ее рук отпущение старых литературных грехов.

Я бы не сошел с проторенной дороги жанра, если б в необычайной истории, которую я тебе хочу поведать, не сплелись теснейшим образом проблемы биотрангулярного перемещения с учением Павлова об условных рефлексах.

Именно здесь, в темных ущельях пограничной зоны наук, часто доступной только фантасту, в самую жаркую пору научных дискуссий скрывается от глаз людских таинственная и неуловимая анаконда Истина.

Я тебе обещаю, читатель, по возможности избегать литературных штампов. Моим героем будет не старый профессор физики, а молодой математик, кандидат наук.

Математики – странные люди, у них все наоборот. Свой день они посвящают работе, а отдых заполняют чтением фантастики, вечно юными анекдотами и спортом.

Впрочем, если дальше, по мере того как армия Ее Величества Математики будет завоевывать все новые и новые области, возрастной ценз маршалов непобедимого воинства будет продолжать неуклонно падать, то дело дойдет и до игры в бабки.

Нет, современный ученый – это не тот рассеянный сухарь, который прочно укоренился на страницах фантастических романов. Поглядите на этих веселых ребят во время очередного симпозиума. Недаром в переводе слово «симпозиум» означает пирушку! Право, нет лучшей приправы к шашлыку, чем горячий научный спор, и ничто так не утоляет жажду познания, как обмен мнениями и бутылка сухого вина. Какой-то шутник сказал, что симпозиумом может называться любая научная конференция, если там пьют всё, что крепче пива, и все говорят одновременно.

Однако хватит, а то читатель и впрямь заподозрит меня в неуважении к науке, тогда как моя болтливость попросту вызвана искренней симпатией к молодому поколению ее служителей.

Итак, мой герой – молодой математик.

По паспорту он – Леонид Расплюев, но волшебница Любовь превратила это царственное имя в нежное прозвище Лёкочка. Будьте знакомы: Лёкочка Расплюев, кандидат физико-математических наук.

Я не могу воспользоваться священным правом фантаста и представить его читателю в рабочем кабинете. Во-первых, он работает в учреждении, скромно именуемом почтовым ящиком, во-вторых, у него нет кабинета, а в-третьих, все равно, поглазев на листы бумаги, исчерченные каббалистическими знаками вперемежку с эскизами женских ножек, вы бы решительно ничего не поняли. Пусть лучше наше знакомство произойдет в двухкомнатной кооперативной квартире, когда он готовится покинуть столицу, дабы принять участие в таинственном симпозиуме на берегах Куры.

Простите, но я чуть было не позабыл познакомить вас с его женой, или, как принято называть подруг юных ученых, «системкой». Ее зовут… ну конечно Нонна! Как же еще она может именоваться?!

Элементарная вежливость требует, чтобы мы предоставили ей первое слово:

– Тебе дать с собой плавки?

– М-м-м-м. – Только при помощи длительной супружеской тренировки можно распознать в этом простом, как мычание, ответе отрицание. Впрочем, что же еще следует ждать от человека, пытающегося впихнуть в портфель вдвое больше вещей, чем он может вместить?

– Тогда возьми еще одну пару трусов.

– Зачем?

– Переодеть после купанья.

– Фу, дьявол! – Лёкочке наконец удалось оторвать замок от портфеля. – Я же тебе двадцать раз повторял, что еду не на курорт, а работать. Пойми, что за десять дней… А где же бритва?

– Я ее положила в чемодан, под пижаму.

– М-м-м-м.

Лёкочка принялся выгребать на свет содержимое портфеля.

Несколько минут он в глубоком раздумье глядел на толстую коленкоровую папку.

– Нонна!

– Ау!

– Тут ко мне один тип зайдет за этой папкой, так ты не говори, что я уехал.

– Почему?

– Есть соображения. Скажи, что ушел, а папку просил передать.

– Хорошо.

– И вообще не трепли про симпозиум, не положено.

– Хорошо, Лёкочка.

– Вот так. – Лёкочка затянул портфель ремнем, подхватил чемодан и, запечатлев на губах Нонны рассеянный поцелуй, направился к двери. – Будь жива!

– Мыло ты взял?

– Взял, взял.

– Так когда тебя ждать?

– Дней через десять, не раньше.

Прошло три дня. Первый из них Нонна наслаждалась обществом очаровательной и ветреной подружки Свободы, второй провела с престарелой камеристкой Скукой, а на третий, измученная непрошеным назойливым визитом Одиночества и Тоски, улеглась спать в десять часов вечера.

Было уже за полночь, когда кто-то потряс ее за плечо и знакомый голос произнес привычную фразу:

– Подвинься, не могу же я спать на воздухе!

Из всех рефлексов, которыми человек обзавелся за длительный путь эволюции, супружеский самый стойкий, и, пробурчав обычное замечание о том, что, к сожалению, промышленность еще не освоила выпуск трехспальных кроватей, Нонна подвинулась к стенке.

Неизвестно, как бы прошла эта ночь, если б часов около трех Лёкочка не почувствовал нестерпимую жажду.

Направляясь на кухню, он опрокинул стоявший у кровати торшер, произведя при этом шум, соизмеримый только с грохотом падения Вавилонской башни.

Нонна зажгла свет над кроватью и с изумлением уставилась на мужа.

– Лёкочка, ты?!

По выражению Лёкочкиного лица можно было предположить, что вместо горячо любимой супруги он увидел на семейном ложе легендарную Медузу.

– Нонна?!!

– Почему ты здесь? – спросила Нонна, накидывая на плечи халатик. – Что-нибудь случилось?

– Не знаю… – Его вид выражал полную растерянность. – Честное слово, не знаю…

– Ты не был в Тбилиси?! – У нее мелькнула страшная догадка – Скажи мне правду, не был?!

– Был. – Лёкочка сел на кровать и обхватил голову руками. – Я… и теперь… в общем… в Тбилиси…

– Что?!

С одной стороны, ароматы грузинской кухни, которыми благоухал Лёкочка, исключали всякие подозрения, но с другой…

– Как в Тбилиси?! Ты