Галактический консул: Гребень волны. Гнездо феникса - Евгений Иванович Филенко

ними подвергнута осуждению. Но по возможности – никакого насилия, никакой крови, никаких крестовых походов и костров! И уж если эта социальная провокация увенчается успехом – вот тогда и возникнут естественные предпосылки для отказа от Очищений.

– И сколько же на это потребуется времени?

– Думаю, примерно столько же, сколько на формирование культа Очищения. Около пятисот лет.

– Это очень долго. Позволить им погибать еще пять веков!..

– Иного пути нет, Константин. Кроме пути насилия, который для нас закрыт шлагбаумом нравственности. Да, они безумны. Но времена смирительных рубашек прошли. Я чувствую, бремя белого человека не дает вам покоя. Но учтите: это не темные невежественные туземцы. Это существа с древней культурой, которую они растратили по роковому стечению обстоятельств…

– А если вступить в переговоры с Мерцальниками?

– Предположим, вам это удалось. И что же? Жрецы культа Осязающих Мрак потеряют свое основное орудие. Видящие Внутрь вымрут от безделья, а Серебряные Змеи останутся без пирокинеза. Снова религиозный хаос. И потом, этот путь куда сложнее первого. Там, по крайней мере, все ясно – дело только за хорошим планом, ресурсами и добровольцами. А в этом случае я даже отказываюсь от прогнозов, потому что не представляю себе саму природу Мерцальников. Кто они? Цивилизация первого поколения, выродившиеся Археоны? Или машины, присматривающие за машинами?

– Они мало похожи на машины. Они мыслят. Я не говорил Биссонету, но мне перепала малая толика эмоционального фона Мерцальника.

– Я вам не завидую…

– И правильно делаете. Мерцальник содрогался от отвращения к нам. И это отвращение невольно передалось мне, я долго не мог отделаться от тошноты при виде Биссонета и при мысли о собственном облике. Мерцальнику было противно, он мог бы растоптать нас, как дождевых червей. Но он только хотел, чтобы мы ушли. И, кажется, помог нам. Подсунул нам эскалатор… Понимаете, даже средневековые схоласты считали, что дьявол, будучи ангелом по происхождению, изначально добр. Это Божий промысел вынуждает его творить одно лишь зло. Так и Мерцальники. Они готовы исполнить любую прихоть этих маленьких диковатых тварюшек, что копошатся возле них, вызывают у них брезгливость, но в то же время и жалость…

– Вы снова очеловечиваете нелюдей, Константин.

– Возможно. Что мне остается? Могу себе позволить, ведь я не ксенолог.

– Верно. Знаете, кто вы? Сумасшедший. На этой планете положительно невозможно сохранять здравый смысл.

– Посмотрите, – сказал Кратов. —

Свое полотнище свернул

глубокий мрак ночной,

И вдалеке уже рассвет

повесил свиток свой…[21]

Мы проболтали всю ночь. Скоро за мной придут. Если вы не возражаете, я немного полежу. Мне нужно собраться с мыслями перед поединком. А наш разговор продолжим на корабле.

– Да, разумеется, – промолвил Дилайт задумчиво. – Каждый человек волен сам распорядиться своей судьбой. Но мне не понравился ваш последний выбор. И этот разговор может не иметь продолжения. Даже если вам повезет завтра, вы не найдете обратной дороги.

– Найду, – сказал Кратов уверенно. – В крайнем случае ее мне укажет Драконий Шип.

– Он ничего вам не укажет, Константин. Верно, вы все еще думаете, что вам снится какой-то фантастический сон. Или что вы пребываете на этаком костюмированном балу, на маскараде, где под шутовским гримом, за звериными харями прячутся умные и добрые человеческие лица… Это все реально, это не игра, Константин. И завтра, чтобы уцелеть, вам придется убить Драконьего Шипа. Иначе он убьет вас.

– Завтра никто не будет убит, – запротестовал тот.

– …А когда это произойдет, вы навсегда останетесь в пещере. И умрете от голода и жажды над трупом своего соперника.

– Я непременно вернусь.

– Вы безоружны, а он пирокинетик. Хорошо, если вы не потеряете самообладания при виде огня.

– Это не огонь. Во всяком случае, не тот огонь, которого я боюсь. Подземелья Уэркаф полны таких «светильников». Просто Серебряные Змеи сумели их приручить.

– Краем уха я слышал те полезные советы, что пытался дать вам старина Джед. Должен предупредить, что Иовуаарп нечувствительны к ударам в пах. Наиболее эффективные зоны поражения – чревное сплетение, внутренняя сторона бедра, подмышечные впадины. И вот этот участок тела в области сердца – они называют его «рыбье место», – Дилайт очертил пальцем круг под левой ключицей. Помолчав, добавил: – У Аафемт все может быть по-другому.

– Спасибо, командор.

– Не позволяйте ему сомкнуть кулаки. Тогда, быть может, вам повезет одолеть его.

– Я везучий, – хмыкнул Кратов. – И небеса мне благоволят.

– Вы упрямец, Константин, – покачал головой Дилайт. – Сумасшедший упрямец. Непонятно почему, но ваше безрассудство порождает во мне совершенно необъяснимую веру в счастливый исход…

– Так и будет, – пообещал Кратов.

7

«Сейчас они резко толкнут меня вперед. А потом захлопнут дверь. И я окажусь в этом каменном мешке один на один с противником», – подумал Кратов, останавливаясь на нижней ступеньке крутой лестницы. В затылок ему нервно задышали. И вдруг слаженно, в четыре руки, толкнули в спину. Он ждал этого и даже не шелохнулся – с тем же успехом эти гаврики могли бы попытаться толкнуть стену.

– Пусть Серебряные Змеи поберегут силы, – сказал он пренебрежительно. – Я сделаю шаг, когда сочту нужным.

– Чужой не столь торопится обрести имаго, как кичился, – с озлоблением прошипели сзади.

Он не удостоил их ответом. Уперевшись для верности ладонями в сырые стены узкого лаза, настороженно вглядывался в темноту. Пытался услышать малейший звук, самый слабый шорох. Ловил эхо мыслей Драконьего Шипа, который мог подстерегать его внизу.

Ничего.

«Что-то здесь не так. И черта лысого я сдвинусь с места, пока не прощупаю этот склеп вдоль и поперек. Коли ввязался в потасовку – не подставляйся попусту, береженого Бог бережет. А в том, что он бережет меня, я нисколько не сомневаюсь…»

– Вы пожелали обмануть меня, – произнес Кратов. – Там никого нет.

– Чужой войдет первым. Драконий Шип не считает его воином.

– Я в восторге, – буркнул Кратов, задумчиво отряхивая ладони.

И кубарем полетел со ступеней. Тяжкая, деревянная, в металлических полосах дверь завизжала петлями, грохнул засов. А сверху, перекрывая всякий к ней доступ, обрушилась гранитная плита… «Подловили-таки, гаденята», – подумал Кратов озадаченно, утверждаясь на четвереньках и продолжая вслушиваться.

Опасности не было. Его чувства молчали.

«Только бы они не оказались подонками и без хлопот не замуровали меня заживо… Дилайт говорил: Серебряные Змеи – единственные, кто сохранил здравый смысл на этой планете. И этот здравый смысл вкупе с трезвым расчетом мог подсказать им простой и верный выход: бросить меня подыхать в темноте, а самим предстать пред светлы очи Алмазного Жезла и объявить, что-де поганый чужак пал подлой смертью. Наплетут с три короба о