Фантастика 2025-40 - Ольга Ярошинская

— Вы что, товарищи офицеры, своим лаборанткам не доверяете, что ли? Тем, кого вы на службу приняли? — ехидничал начлаб.

— Ты, Палыч, не делай умное лицо, не забывай, что ты прапорщик!.. — хмурился Гончаров.

— Я, товарищ Вячеслав Юрьевич, почти старший прапорщик…

— Почти не считается! Вот когда обмоем твою звездочку, тогда и будешь козырять…

Климовских оттянул столько контрактных сроков, что подошел вплотную к повышению: присвоению звания «старший прапорщик», получению третьей звездочки на погон и увеличению оклада. Смеху ради скажу, что просто прапорщиков иронически именовали «ночными генерал-лейтенантами», так как их «беспросветные» погоны в уменьшенном и упрощенном виде напоминали генерал-лейтенантские, а у старших прапорщиков соответственно — погоны генерал-полковника, что служило неистощимым поводом для разных острот.

Ну да шутки шутками, а солярка действительно не годилась, пришлось перекидывать временный трубопровод на другой резервуар, а отдел хранения обретал новую головную боль: куда девать забракованное топливо?.. Конечно, возможности как-то аккуратно списать его, не нарушая отчетность, имелись, но тут надо было сильно думать.

Впрочем, это была совсем не главная сейчас задача. Слишком длинные шланги! Приходилось постоянно бегать вдоль этих линий и следить, особенно за местами соединений. Да, практически всякая советская техника выполнялась с 200% -м запасом прочности: известен случай, когда вертолет с отказавшим двигателем и экстренно покинувшим его экипажем сел без повреждений на авторотации. То есть на эффекте вращения несущего винта от потока воздуха. Аккуратненько пустой вертолет сел себе и сел. Исправили движок, залили керосин — полетел… А что такого⁈

Шланги наши тоже были прочные, муфтовые соединения — надежные, но ведь и на старуху бывает проруха, никто эту мудрость не отменял. И главное: человеческий фактор! Вот где оно, самое слабое звено.

Я сразу вспомнил про этот самый фактор, когда увидел кривобокую, хромую фигуру Унгуряну, да еще в длинной, чуть не до земли шинели. Ну, понятно, что это списанное одеяние, хранимое на складе для хозработ, но все-таки… Не солдат, а недоразумение.

Оно понятно, люди сбивались с ног, выматывались, к работам подключали офицеров, они трудились наряду с рабочими и солдатами… Пришлось «бросать в бой» и такую ненадежную единицу, как рядовой Унгуряну. Вот так и екнуло во мне нехорошее предчувствие, когда данный боец-удалец показался на рабочей площадке!

Видимо, понимали это и офицеры, в данном случае Бычков, поскольку определил «вечного дневального» на самую простую должность.

— Унгуряну! Смотри: вот видишь шланг?

— Такь точьно, — с мягким акцентом уныло отвечал рядовой.

— Твоя задача! Ходить вдоль него, глядеть, не протекает ли где… Понял?

— Такь точьно.

— Молодец. Значит, смотри…

И старлей долго, старательно разжевывал, как надо ходить, смотреть, при обнаружении протеканий, лужиц и тому подобного немедленно докладывать…

— Понял⁈

— Такь точьно.

По лицу Бычкова было видно, что он сильно сомневается в этом «такь точьно» и вообще в когнитивных способностях рядового. Но… делать нечего, надо же как-то использовать и этот ресурс.

— Ну смотри! Вон шланг, видишь? Вон к тому резервуару ведет. Иди, посмотри, потом вернешься, доложишь. Давай!

Унгуряну исправно заковылял вдоль шланга, всматриваясь в него — ну, вроде бы усвоил. Пока все делает верно.

Бычков с Мотыгиным проводили скособоченную фигуру нерадостными взглядами.

— Слышь, Серега, — негромко произнес прапорщик, — ты думаешь, он справится?..

— А черт его знает, — так же вполголоса ответил старлей. — Человек-катастрофа, как Богомилов говорит… Ну уж туда-сюда сходить-то сможет, надеюсь.

Эта надежда сбылась. Унгуряну прихромал, доложил, что все в порядке, протечек нет. Офицер с прапорщиком переглянулись. Вроде бы от сердца у них отлегло.

— Ну вот так и ходи, понял? — сказал Мотыгин. — Смотри, чуть где протекает, сразу беги, докладывай мне или товарищу старшему лейтенанту… да любому в принципе! Понял?

— Такь точьно.

— Ну, иди!.. Серега, пошли, ПСГ глянем, вон ту, слева. Не понравилось мне, как мотор работал. Похоже, в одном цилиндре свеча барахлит.

— Идем…

Я был ближайшим свидетелем этого диалога, а вернее, триалога, поскольку подтаскивал канистры с маслом для смазки топливных насосов ПСГ — такую мне определили задачу.

Бычков вдруг повернулся ко мне:

— Сергеев!

— Я!

— Будь добр, проследи за этим красавцем, — почти просительно сказал он. — Вот все-таки сердце у меня не на месте. Ничего он не напутает?.. Он ведь и не туда уйти может! Кто его знает… Сходи, глянь.

— Есть!

И я устремился вслед за Унгуряну.

Звали его, кстати, Коля. Николай.

Он скрылся за углом кирпичного склада — шланговая композиция тянулась к группе небольших резервуаров, из одного из них стационарная насосная качала уж не знаю, то ли дизтопливо, то ли флотский мазут. Я тоже завернул за угол.

Унгуряну старательно шел вдоль линии, всматриваясь в нее. Ну, молоток, что тут скажешь!..

Так мысленно воскликнул я. И поспешил! Точно сглазил.

Он остановился, с удовлетворением потянулся, как человек, довольный собой. Полез в карманы шинели…

И вытащил сильно мятую пачку сигарет «Прима». И коробок спичек.

Я окаменел. Глазам своим не поверил. Ну не может же человек в конце двадцатого века не знать таких вещей⁈

Оказывается, может. Я недооценил рядового Унгуряну.

Он сунул сигарету в рот, вынул из коробка спичку и…

Глава 16

— Коля… — самым задушевным голосом произнес я.

— А? — Коля повернулся. Сигарета во рту, спички в руках.

— Ты… — начал я и не закончил. Унгуряну взмахнул спичкой, чтобы прикурить.

Нас разделяло метров пять. Времени думать не было. Я ринулся вперед, как барс.

Рост метр девяносто плюс вытянутые руки — минимум два пятьдесят. Полет длился меньше двух секунд. Руками я толкнул субтильного сослуживца, он полетел в сухую траву, растеряв спички, выронив сигарету изо рта. Но черт с ней, с сигаретой, сама-то по себе она пока не опасна, опасны спички. А те вылетели из рук, рассыпались, сам Унгуряну, взмахнув руками, полетел куда-то, я тоже ткнулся в пожухлые травяные заросли, успев сгруппироваться.

— Ты чего⁈ — жалобно-возмущенно возопил Николай.

Я облегченно выдохнул.

— Тебя, дурака, спасаю! Ты вообще соображаешь, что творишь⁈

По-видимому, не соображал. Попросту не видел никакой причинно-следственной связи между спичкой, огнем, искрой и возможным будущим пожаром. Одно с другим не смыкалось в его сознании.

Ну и как ему это объяснить?..

Я уже приготовился говорить нечто о пожаре, попытаться выстроить какую-то логическую цепочку, которую Коля смог