Фантастика 2025-40 - Ольга Ярошинская

тут у нашего руководства хватит разума аккуратно, без шума и звона попытаться выяснить, кто имел касательство к злополучному стакану с водой. И установлению яда, следы которого наверняка должны в этом стакане остаться.

Впрочем, все это будет без меня, а мне лезть с любопытством не по чину. Хотя… хотя, конечно, тут можно потолковать с Богомиловым, чтобы разузнал. Можно! Это дело.

Я воспрянул, даже прибавил ход. Это было уже на технической территории, где я без труда обнаружил Бычкова, доложился: так, мол, и так, собак обиходил, вернулся в ваше распоряжение…

Он это воспринял как-то мимолетом, вид имея очумелый. Что и можно понять: без того забот полон рот, так тут еще такая дикая история с Соломатиным, его прямым подчиненным, между прочим. Терок-разборок не избежать, и это при бешеных нагрузках.

— А, Сергеев… Хорошо, что прибыл. Вот что! Лаборанткам помоги. Они там с анализами возятся, ящик тяжелый, да еще и на цистерну лезть надо. Дуй на эстакаду!

— Есть! — я отправился к железнодорожной ветке.

По пути, естественно, включил мыслительный процесс.

То, что я выше назвал правдоподобным — оно, конечно, так и есть. Но это лишь одна линия расследования. Как она объясняет поспешное бегство завхоза, проникновение того полудурка Шубина, убийство Афонина, отравление собаки?..

А никак.

Ну разве что завхоз — он тонким нюхом, выработанным на зыбкой почве материальной ответственности, почуял, что пахнет чем-то скверным. И свинтил. Но и тут странновато! Уж больно резко сорвался. Хотя всякое бывает, может вовсе не в том дело… Стоп! Теперь и я ступаю на зыбкую почву плохих гипотез. Ладно, отложим пока, пусть мысль отлежится, отстоится…

На эстакаде с массивным лабораторным ящиком возилась лаборантка Ангелина. Называть ее Гелей мне решительно не хотелось.

— Ангелина! — окликнул я.

Она подняла голову, улыбнулась:

— Здравствуйте…

Очень миловидная особа.

— Здравия желаю! Прислали вам в помощь.

— Очень хорошо. Вас как зовут?

Я не успел ответить. Внезапная, парадоксальная и удивительная мысль яркой вспышкой сверкнула во мне.

Глава 19

Эту мысль я сразу зацепил, как бы повесил на душевный крючок. Теперь не забуду!

Но заниматься ею мне сейчас было некогда. Ангелина, пленительно улыбаясь, смотрела на меня — и я с некоторым умыслом отчеканил лихо и придурковато:

— Рядовой Сергеев!

Она засмеялась:

— Ну это для тех, кто в погонах. Для них ты рядовой Сергеев. Зовут как?

— Борис.

— Боря! Ага. Ростом вышел, вижу.

— И ростом вышел и лицом, спасибо матери с отцом, — я вольно процитировал Высоцкого.

— Да уж вижу… — мелодично произнесла, почти пропела Ангелина. — Тем лучше! Проще будет. Смотри…

Она показала мне несложный инструмент: никелированный пустотелый цилиндрик на длинной ручке. Этой штукой надо набирать жидкость из поступившей цистерны: бензин, керосин, солярку… А она, Ангелина, тут же сделает экспресс-анализ, у нее в ящике все необходимое оборудование есть.

— Позвольте, — галантно сказал я, берясь за ящик и пробуя его на вес. Ого! Килограммов семь, если не все восемь!

— Ничего себе, — я удивился. — Как вы это таскаете⁈

— Ну как! — она кратко рассмеялась. — Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик… Когда одна за всех, и не такое потащишь…

Я не стал уточнять, взял мерный цилиндр, вскарабкался на цистерну.

Ясно, что вдвоем у нас дело пошло куда быстрее, нежели бы лаборантка корячилась одна. Я ловко взмахивал на цистерны, делал заборы материала, она проводила анализ… Сливщики топтались неподалеку, ждали результат. Подбегал озабоченный Мотыгин, что-то уточнял и убегал… Словом, дело шло. Четыре цистерны: три с дизтопливом, одна с авиационным керосином, везде анализ показал норму. Понятно, что пришлось тянуть две нитки временных трубопроводов: дизельную и керосиновую, чем и занялись наши работяги.

Конечно, они были еще в моральном отходнякепосле двух внезапных смертей в их коллективе: Афонина и Соломатина. Пока мы с Агнелинойбрали и проверяли пробы, они сбились в кружок, что-то горячо обсуждали — ну а что они могли обсуждать?.. Конечно, жуткие события последних дней. Глядя на них, я чувствовал, что и меня подмывает пуститься в размышления, но приходилось себя сдерживать.

— Ну, все нормально, — подытожила лаборант, завершив последнюю пробу. — Эй, кочегары! — крикнула она сливщикам. — Все, можете качать. Подключайтесь!

И обратилась ко мне:

— Поможешь мне ящик до лаборатории дотащить?

— Вопросов нет! — охотно подхватился я.

Перспектива поближе познакомиться с молодой симпатичной женщиной — чем плохо?..

Но работяги тут же загоготали:

— Борька! Ты смотри, Палыч увидит, он тебя на дуэль вызовет! На мензурках!

И общий хохот.

— Вот бездельники, — беззлобно сказала Ангелина.

— Это они про кого? — слегка прикинулся простачком я.

— Да про Климовских, про кого же, — усмехнулась она. — А ты прямо и не понял? Не маленький же.

Я тоже понимающе улыбнулся:

— Ну вы же не обращаете внимания на эти сплетни?

— Конечно, — она пожала плечами. — И не только на эти. Мне вообще плевать, кто там что говорит обо мне. Я себе цену знаю.

Это прозвучало у нее без всякого бахвальства-хвастовства. Сдержанно, спокойно. То есть человек реально оценивает себя, со всеми плюсами и минусами — так надо понимать.

— Взрослое заявление, — сказал я.

— Надеюсь. Юность кончилась, туда ей и дорога.

Я бросил на нее незаметный взгляд. Сколько ей лет?.. Спросить, конечно, не спросишь, но… Думаю, двадцать пять плюс-минус. Да, очень миловидная молодая женщина. Из тех, чье неброское обаяние сильнее красоты. И проявляется не сразу, не с первого взгляда. С такой особой нужно пройтись, поговорить, очароваться мелодикой ее голоса, изящной походкой, услышать неглупые мысли… и тогда на нее взглянешь иначе. Я вдруг не без иронии сообразил, что лишь сейчас залюбовался ее легкими, элегантными движениями. Летящая походка — вот это как раз про нее, причем это без всяких тренингов, это дано от природы — врожденное изящество, когда осанка, походка, любой жест человека это как бы естественное продолжение невидимых потоков биосферы. Когда человек встроен в пространство, каждое его движение это видимый рисунок энергий нашей планеты… ну вот как-то так.

— Вы не очень жалуете вашу юность?

— Не очень. Но никого в этом не виню. Сама дура была, так и юность дурацкая вышла. Если мозгов нет, так кто виноват?

— Вопрос риторический, — согласился я. — А вы…

И