Куда приводят коты - Олег Фомин

– Почти в яблочко, – отозвался он, – однако позволь теперь мне помучить расспросами тебя. Я тоже бываю до неприличия любопытен.

Его хвост исчез под плащом, но уже через пару секунд вылез, обмотанный вокруг рукоятки знакомого кинжала. По лезвию пробежались бирюзовые отсветы. Я вспомнил, точно так же когда-то этот кинжал вытащила из собственной прически его бывшая владелица. Они что, таскают с собой карманное измерение?

Значит, тот клинок, что в лежит ячейке, все же другой.

– Ох, приятель, – заговорил Леон с недовольством и, отвернувшись, поморщился, – не смотри так… На кожу будто плеснули уксус! Загорюсь от твоего взгляда…

Я отвел глаза.

– Прости! Я не специально.

Леон засмеялся.

– Да знаю. Считай, это комплимент. Лучше вот что скажи… Тебе известно, кому принадлежало это оружие?

Он сделал акцент на слово «кому».

Вновь какое-то напряжение. Как недавно, когда Леон рассуждал о верности. В голове еще раз промелькнула его тогдашняя реплика. И опять показалось, что в ней что-то не так.

– Да, – ответил я.

К этому моменту я уже прошел по краю зала и приблизился к трону.

– Прекрасно, – говорит он. – Запрыгивай, располагайся удобнее.

Я оседлал другой подлокотник.

Леон ловко перехватил кинжал зубами у основания клинка, положил перед собой.

– Будь любезен, Риф, расскажи в деталях, что именно ты знаешь о… хозяйке этой вещицы.

– Да, собственно, не так уж и много. Гулял по крышам и случайно наткнулся…

Я начал с момента, когда увидел смуглую азиатку верхом на варане, а та почуяла меня сзади. Так я чуть не стал носителем острой стальной штуковины у себя в заднице, кинжал пролетел, скользнув по шерсти… Далее я описал побег, вплоть до того, как оказался под мусорными контейнерами.

«В мире, где никому нельзя доверять», – крутится в голове обрывок из речи Леона. Именно он все это время не давал мне покоя. И продолжает не давать.

– То есть, – говорит Леон, – ты не в курсе, зачем она была на той крыше?

Подумав, я произнес:

– Затрудняюсь ответить.

– И ты не знаешь, кто она вообще такая?

– Могу ошибаться, но… кажется, это была Блика.

Леон просиял.

– Ты не ошибся, приятель! Тебе повезло лицезреть легенду перемира!

– Да уж… – говорю со вздохом. – И чуть не повезло быть ею зарезанным.

Мой собеседник засмеялся.

– Зато, быть может, погреешься в лучах ее славы. Немногие могут похвастаться тем, что сумели сбежать от самой Блики. Станешь знаменит, как Гарри Поттер! Котик, который выжил! Ха-ха-ха!..

Я усмехнулся.

– Да ты, похоже, ее фанат.

– Ну, не без этого… Но репутация у нее заслуженная. Видишь, даже такой неофит, как ты, уже успел прознать о ней хоть что-то.

Он запрыгнул на спинку трона, покрутился на месте, морда и хвост демонстративно обвели помещение, заменяя руки.

– Здесь собраны предметы, которые имеют отношение к этой женщине. Либо ей принадлежали, либо связаны с ней как-то иначе… Таких кинжалов, как этот, в моей коллекции уже семь.

Гляжу на него с подлокотника снизу вверх.

– Ничего себе! А… в чем смысл?

Он повернулся ко мне и посмотрел искоса, очки наклонились, обнажив бирюзовые зрачки.

– Догадайся.

Я попытался почесать затылок, как если бы был человеком, но вместо этого лапа абсолютно по-кошачьи почесала за ухом.

– Не знаю, – сказал я. И попробовал отшутиться: – Хочешь открыть музей имени Блики и стричь капусту, продавая билеты.

Леон шутку оценил.

– Не исключено, что так и случится…

Однако затем будто ушел в себя, кошачьи губы и усы шевельнулись в робкой улыбке. Такое чувство, что ему одновременно хорошо и неловко от каких-то своих мыслей.

До меня начало доходить.

– Погоди-ка… Ты что, влюблен?

– Ну вот!

Он будто обрадовался, что его раскусили, я увидел облегчение.

– Даже скрыть не получается, у меня на морде и так написано, верно? Что ж…

Леон спрыгнул на сиденье трона, спина сгорбилась. Теперь я смотрю на него сверху.

– Надо ведь чем-то коротать беспечное кошачье время, – оправдывается сфинкс. – Когда все уголки мира со всеми благами становятся доступными одним движением брови, вкус жизни теряется быстро. Так что… Мое сердце, конечно, выбрало более чем экстремальный объект для обожания, с другой стороны… безнадежность затеи не дает заскучать.

Мне показалось, черные линзы ищут, куда бы провалиться, влюбленный кот лихорадочно соображает, как сменить тему. Я хотел успокоить, мол, ничего в этом такого, сердцу не прикажешь, но он вдруг воскликнул:

– Слушай! Давай я тебя познакомлю со своей второй ипостасью. Одну секунду…

Леон скрылся за троном, а спустя несколько мгновений с другой стороны кирпичного кресла вышел, держа руки в карманах, мужчина лет сорока в темном кожаном плаще с широким воротником и полами до щиколоток.

Оказавшись перед троном, он развернулся ко мне лицом. Под плащом неброская, но вполне цивильная одежда. Черные круглые очки на месте.

– Прошу любить и жаловать!

Руки взметнулись в разные стороны, церемониальный поклон. Бородка, усы, прическа… Ему бы подошла роль какого-нибудь ресторатора или крупье. Голос не лишился фирменной любезности.

– Прикольно! – сказал я, потупившись.

– Не Ромео, конечно, – он пожал плечами, – но выйти на дуэль ради дамы сердца еще в состоянии. Дама, правда, такая, что сама кого хочешь вызовет, а желающих днем с огнем не сыщешь. Так что из конкурентов у меня только мой собственный инстинкт выживания. Прибьет дама, не успею даже серенаду завыть!

– Зачем ей тебя прибивать?

– Под горячую руку, как говорится. Барышня импульсивная, если не заметил.

– Да уж…

Мы опять посмеялись.

– Ну, так что, явишь мне человеческую версию себя? – предложил Леон.

Пришла моя очередь смущаться:

– Видишь ли, не умею пока превращаться вместе с одеждой. А голому здесь как-то не по себе.

– Так это не проблема! Держи!

Он подошел к трону, плащ соскользнул с плеч и улегся на подлокотник. Леон остался в жилетке, рубашке, брюках с ремнем и высоких ботинках.

Я хотел последовать его примеру – спрятаться сперва в темном закутке позади трона, – но едва меня повело в ту сторону, Леон остановил:

– Давай тут. Все равно смотреть не буду. Поищу пока, куда пристроить новый экспонат.

Взял с подлокотника кинжал, развернулся и зашагал вдоль стены. Очки переместились на лоб, коллекционер вглядывается в стекла камер хранения. В