Эффект наблюдателя: Хроники космического беспризорника - Артем Новиков

дрон ИИ после первого дня мне не встречался. Вечером я спокойно звонил в дверь интерната. Меня впускали без упреков, словно мои побеги были чем-то, само собой разумеющимся.

В Логове я существовал, как призрак. Не изгой, не чужАка. Ребята жили в своем мирке: спорили о новых сериях «Космических рейнджеров», переживали из-за оценок, шептались о первых симпатиях. Их заботы казались мне наивными до зубной боли. В двенадцать лет я уже знал, как пахнет настоящая кровь и как звучит предсмертный хрип. А они боялись несданного теста по литературе.

В воскресенье утром после завтрака к столику снова подошел Серж:

— Маугли, пойдем, навестим директора.

Я стиснул зубы. Ну все, приплыли. Кажется сейчас меня выгонят.

Кабинет директора был залит мягким вечерним светом. Он сидел за столом и жестом пригласил меня сесть.

— Присаживайся, — директор внимательно осмотрел меня. — Как освоился, Маугли?

Я напрягся. Вопрос звучал слишком… спокойно.

— Так себе, — пробормотал я, готовясь к взрыву.

— И что не так? — директор наклонился вперед. — Учеба? Ребята?

Я пожал плечами:

— Все скучно. Уроки — бред. Компания — детский сад.

— А город? — вдруг спросил он.

Я подскочил: так… сейчас начнется.

— Город… ничего, — я съежился, вот оно, начинается.

Но директор лишь вздохнул и потер переносицу:

— Маугли, я не собираюсь тебя ругать. Мне важно понять — что ты хочешь? Почему ты ведешь себя так?

Я замер.

— А разве не выгонят? — невольно вырвалось у меня.

Директор устало улыбнулся:

— Это твой дом, Кай. Как можно выгнать тебя из дома?

Я не знал, что ответить. Потому что впервые за всю жизнь кто-то сказал мне, что у меня есть дом.

Директор смотрел на меня странным нечитаемым взглядом.

— Твоя мать, майор Шеннон… — он начал осторожно, — она в курсе твоего… своеобразного подхода к учебе?

Я фыркнул, нервно постукивая пальцами по подлокотнику кресла:

— Она мне не мать.

В кабинете повисла тишина. Директор замер, переваривая сказанное.

— Прости… что? — его голос потерял привычную уверенность.

— Майор Шеннон, — я четко выговаривал каждое слово, — просто усыновила меня, ровно за минуту до того, как засунула сюда. Мы чужие люди.

Директор резко встал, подошел к окну и задумчиво сказал.

— Странно, — он говорил в стекло, — при этом она внесла предоплату за год обучения. Полностью.

Я только пожал плечами:

— Ну значит, ей было скучно. Или квоту на благотворительность закрывала, — мои губы сами собой растянулись в ехидной ухмылке.

Директор повернулся ко мне и посмотрел очень серьезно:

— Кай, — он произнес мягко, — ты понимаешь, что содержание здесь одного курсанта — это половина зарплаты старшего офицера? И майор Шеннон платит это из своих личных средств?

Я замер. В ушах зазвенело. Это… не укладывалось в голове.

— Ладно, — я сглотнул ком в горле, — значит, выгоните меня, она сэкономит, вам меньше проблем.

Директор вдруг рассмеялся — не злорадно, а как-то по-доброму, будто я сказал что-то забавное.

— Маугли, — он покачал головой, — «Лес» — это не гостиница, это дом. Наши дети живут здесь потому, что их родители не могут взять их с собой. Ты знаешь Соню — ее родители работают на закрытой станции. Малик — его отец погиб на службе, мать в дальнем рейсе. Мы просто даем дом тем, кому он нужен. Дети видятся с родными, когда могут, общаются по видео каждый день. А живут здесь. В Лесу.

Я переваривал эту мысль. Все это было… неправильным. Слишком хорошим, чтобы быть правдой.

— Но… зачем ей это? — я с трудом выдавил из себя.

Директор вдруг улыбнулся:

— Может, она видит в тебе что-то свое?

Он снова повернулся к окну, за которым шумели деревья школьного сада.

— Это твой дом, Маугли. Не важно, как это вышло, но это твой дом. И ты в нем живешь.

Директор вернулся к своему креслу, развалился в нем и вдруг улыбнулся усталой улыбкой.

— Тебе кажется, что ты взрослый? Давай решим это по-взрослому. Давай заключим сделку.

Я насторожился, не зная, чего ожидать.

Директор открыл шкафчик за спиной и достал оттуда графин и пару стаканов.

— Будешь сок?

Я машинально кивнул, и он разлил содержимое графина по стаканам.

— Чего тебе не хватает?

Я подумал и перечислил:

— Нормальной физподготовки, уроков боевки, тактики и пилотирования. И уж точно никакой глупой истории.

Теперь задумался директор:

— Сделаем так. Будешь ходить на физру со старшими, у них совершенно другие требования и есть рукопашный бой. И вечерами ходить в военный сектор, на тренировки пилотов. Взамен ты обязуешься посещать все уроки и стараться на них, даже если они тебе кажутся бессмысленными.

Я проанализировал услышанное:

— А тактика?

— Пока не знаю, как это устроить. Но в качестве компенсации предлагаю разрешение выходить в город одному, когда тебе хочется.

С одной стороны, в город я и так выходил, когда захочу, но с другой, официальное разрешение — это гораздо лучше. Сделка казалась честной, и я согласился.

Выходя из кабинета, я чувствовал, как меня покинуло то напряженное ожидание проблем, которое, оказывается, давило всю неделю. И одновременно появилось совершенно другое: Майор Шеннон, я не понимаю, как это понимать и как реагировать. Наверное, надо с нею связаться, однако совершенно непонятно, как мне с нею себя теперь вести.

Когда я вернулся в логово, неожиданно меня встретила вся группа:

— Ну что?

— Зачем тебя таскали к директору?

— Маугли, у тебя все в порядке?

И вдруг я понял, что они сидели и… переживали за меня?

— Нормально, — я пожал плечами. — Поговорили. Буду ходить на физру к старшим и заниматься пилотированием. Еще разрешили выходить в город одному. А мне придется учить историю.

Все вдруг зашумели. И я снова с удивлением понял, что они радуются, что все разрешилось, радуются… за меня. Даже сказанное с завистью Маликом:

— Я тоже хочу в город один! — было сказано со смехом и без обиды.

Понемногу все успокоились и занялись своими делами. В воскресенье не было занятий, и Лес наполнялся общественной жизнью. Ребята играли в игры, болтали, за кем-то приезжали родители.

А я вдруг понял, что очень соскучился по космическим боям, и пошел искать Сержа. Не к директору же лезть с вопросом, как все будет устроено.

Оказалось, что в военный сектор, куда я ни разу не совался, я мог пойти в любой момент.