Твое... величество! - Галина Дмитриевна Гончарова

и тейну, и многим другим. Наверное, потому, что они не верили в Бога. Для них благословение Многоликого было просто словами. Или чем-то вроде золотой брошки. Вот она есть - и ее можно приколоть одному, второму, можно передать, продать, украсть.

Какие боги, вы о чем?

Они все живут на земле, им важно свое. Кому деньги, кому власть, кому жизнь продлить... Божья воля? Даже и слушать смешно!

А вот Бертран в свои четырнадцать, этой веры не утратил. Он точно знал, что Бог - есть, и уверялся с каждым днем все сильнее и сильнее.

Если бога нет, то кто, КТО его сюда привел? Кто все это сделал? Кто направляет его дорогу и его руку? Да, жалко ребят, и уходить из дома было страшно, но Бертран много читал в свое время, и такие истории были ему известны.

Не всегда в жизни бывает ладно и гладко, но ведь истории и не пишут о крестьянине, который родился и пятьдесят лет обрабатывал свое поле, а потом умер. Это неинтересно.

А вот такие, как Бертран...

Когда волей судьбы юноша самых высоких достоинств бежит из дома, потом долго скитается и попадает в передряги... да, в книгах это заканчивается всегда хорошо. В жизни так бывает намного реже. Рэн тому свидетель, он и сам... да, бывает всякое, можно и голову сложить. Но так ведь интереснее!

Бертран не променял бы год своей жизни на пятьдесят лет вспахивания одного и того же поля. Может, кому-то такая жизнь и хороша, но не ему! Нет, не ему!

И Многоликий понял это, и подтолкнул Бертрана на его путь. Путь, по которому никто другой пройти не смог бы. Не знал бы языка Шагрена, не утащил бы свитки, не увидел бы искры в камне, не смог бы поговорить с Рэном, тем более, подружиться...

Да, Бертран мог считать себя другом Рэна, может, и единственным - ни с кем иным Рэну просто не хотелось разговаривать. Он был вежлив и любезен с капитаном, боцманом, шкипером, но и только. Просто вежливость. И за ней - пустота и тоска.

Мужчины это понимали, но какое их дело? Хочет парень сдохнуть?

Так они его все равно не удержат, кто пожелает, тот и в луже утонет! Но и юнге не мешали. Не так уж много пользы было от Бертрана, чтобы постоянно его занимать, пусть уж побудет с шагренцем. Пусть его.

Вот Бертран и читал.

А потом и спросил у Рэна.

- Скажи, а ты не думаешь, что, привезя этого человека на Шагрен, ты накличешь на свой остров гнев Многоликого?

Рэн чуть с кровати не упал.

- ЧЕГО?!

- Сам подумай. Многоликий впервые за несколько сотен лет выбрал человека, отметил его, дал ему свой Дар. И тут появляются шагренцы, хватают, тащат, привозят на остров... как отнимается дар, ты прочитал?

- Ты прочитал.

- А ты потом свиток смотрел, чтобы убедиться, - парировал Бертран.

Смотрел.

Что уж там... будь проклят тот род, который занимался всем этим. Будь они прокляты до смерти и в посмертии, да отрекутся от них Боги. Причем - все!

Мразь - слишком мягкое слово для людей, которые творили что угодно. Да-да, именно что угодно в попытках удержать гаснущий дар.

Убивали, пытали, проводили бесчеловечные эксперименты, предавали... если подумать о том, сколько замученных людей стоит за каждой строчкой их проклятых свитков...

Пожалуй, как раз треть Шагрена населить и хватит. И не слишком-то Рэн преувеличил.

Хорошо, что Берт забрал эти свитки с собой!

Плохо, что их вообще кто-то читал! Рэн предпочел бы уничтожить эту мерзость, он воин, не палач. Но пока... пока это может пригодиться.

- Смотрел. Пытками.

- Вот. Человек, осененный благословением Многоликого, будет мечтать о смерти. И молиться Богу. Горячо, искренне... думаешь, о чем? Благодарность твоему императору выскажет за хорошее отношение? За доброту, за ласку...

Рэн процедил несколько выражений, которые Бертран не понял. Но запомнил, звучало это весьма выразительно, а перевод он потом найдет.

- Я о таком не думал.

- И твой император тоже?

Ах, как бы вскинулся Рэн еще месяц назад от этих слов! Плевался бы лавой, не хуже того самого вулкана. А сейчас...

- Я не знаю, о чем думает император. Наверное, он это как-то предусмотрел?

Бертран хмыкнул.

- Вот я не могу себе представить, чтобы человек, которого пытают и убивают, был за это благодарен. Для этого святым надо быть, не иначе...

- Но найти этого человека надо.

- Надо. А если там женщина? Ребенок?

Рэн тихонько застонал.

Он Чернозубый.

Он слуга Императора.

Его жизнь и душа принадлежит Шагрену! Но... он ТАК не сможет!

Не сможет он везти человека на муки и смерть, не сумеет, не...

Бертран только головой покачал.

- А почему бы тебе не найти этого самого, отмеченного благословением, и не поговорить с ним?

- О чем?

- Ну... так, навскидку, можно попросить этого человека приехать и усмирить ваш вулкан. Если получится.

- У императора получилось. Только он был драконом!

- Мы ж не знаем, как легло благословение в этот раз? Может, и дракон будет. Приедет человек, ты его к вулкану сводишь, и живите спокойно еще тысячу лет? Разве плохо?

Рэн кивнул.

- Хорошо бы. А если не получится?

- Если человек получил благословение Многоликого, это не просто так. Пусть попросит и за тебя, к примеру. Или за императора? Если это божественное, то какое значение для Бога имеют расстояния?

Рэн задумался уже серьезнее.

- А так ведь может получиться.

- Попробовать-то всяко стоит. А может, у этого человека есть проблема, которую мы сможем решить. И он будет тебе благодарен...

- Разве могут быть проблемы у тех, кто отмечен Многоликим?

- Точно могут. Это ж человек, он пьет, ест и в туалет ходит. И деньги ему нужны, и крыша над головой, и родные у него есть, наверняка...

Рэн только глаза закрывал от таких заявлений.

Вот раньше как-то проще было. Было задание, надо было его выполнить... только вот когда это какое-то абстрактное существо с благословением... легче, что ли, а вот когда представляешь себе живого человека... например, того же Бертрана...

И вот его надо взять и отправить на мучения.

Привезти на Шагрен и принести в жертву.

Смог бы Рэн?

Положа руку на сердце... смог бы?!

Ты, Чернозубый, опора трона, тайная рука Императора, элитный боец и воин... НУ?!

Нет.

Потому что он - человек. Вот