Фантастика 2025-62 - Ринат Искандэрович Мусин

Голос женщины растерял металлические ноты — теперь звучал приятно, по-доброму. Продавщица улыбнулась, протянула мне бублик. Я подумал, что сейчас она выглядела не грозной, а радушной хозяйкой.

— Вот, скушайте, товарищ капитан, — предложила продавщица. — Мы ж всё понимаем. Работа у вас такая. Нужная!

Она вздохнула и ласковым голосом добавила:

— Так что ж голодным-то тут стоять? Так вы и желудок испортите. Скушайте бублик! Он свежий. Сегодняшний.

* * *

Васильев появился на улице Гончарная точно в оговоренное с Серым время. Он пришёл пешком со стороны Московского вокзала. Я заметил Александра Гавриловича на улице около седьмого дома. Узнал Васильева по растрепавшейся причёске из огненно-рыжих волос, по бледному усеянному веснушками лицу, по тучной фигуре. Рассмотрел на нём отутюженные брюки, коричневые туфли; увидел кожаный коричневый портфель в его руке. Невольно вспомнил фразу из пока не существующей рекламы уже зарегистрированного в Москве банка «Империал»: «Точность — вежливость королей». Подумал, что Александр Гаврилович Васильев королём не выглядел. Как не казался он пока и криминальным авторитетом. На мой взгляд, Васильев походил сейчас на обычного чиновника средней руки.

Я сместился в сторону — спрятался от глаз депутата Ленсовета, уже подходившего к бежевому «Москвичу» Арбузова. Сунул в рот остатки бублика (за него я честно расплатился с продавщицей, только вне очереди). Стряхнул с пальцев крошки и чёрные маковые крупинки. Увидел, что руки Серого исчезли с рулевого колеса — это случилось в соответствии с «договором»: так Арбузов показал мне, что заметил заказчика. Рыжие волосы депутата мелькнули над «Москвичом». Я увидел, что Александр Гаврилович Васильев забрался в салон автомобиля. Арбузов подал мне новый сигнал: снова положил свои руки на руль. «Пора», — мысленно скомандовал я сам себе. И тут же ринулся к выходу из магазина. Резко распахнул тяжёлую дверь. В два шага преодолел тротуар, рванул через дорогу.

На сигналы замерших на дороге рядом со мной автомобилей я не обратил внимания. Показал ударившим по тормозам водителям открытую ладонь, подошёл к машине Серого. Распахнул дверь, тут же выхватил пистолет, забрался в салон. Диван подо мной тихо скрипнул. Я почувствовал незнакомый запах парфюма. Увидел, как дёрнулась увенчанная копной рыжих волос голова — Александр Гаврилович Васильев (лишь сегодня утром я рассматривал в квартире Лебедевой его чёрно-белое фото) повернул в мою сторону лицо. Я встретился взглядом с его глазами. Сдвинул пальцем флажок предохранителя на пистолете. Отметил, что Серый будто бы не заметил моё появление (он не обернулся — не спускал глаз с лица Васильева). Я услышал шуршание газеты.

— Это ещё что такое⁈ — грозно сказал рыжеволосый депутат Ленсовета. — Серый, кто это? Что происходит?

Он дёрнулся, спинка его сидения пошатнулась.

Резко взметнулась рука Арбузова. Блеснул клинок ножа — того самого, который я принёс Серому, завёрнутым в позавчерашний номер газеты «Комсомольская правда».

Острие ножа замерло в миллиметре от шеи депутата.

— Не рыпайся, Александр Гаврилович, — сказал Арбузов. — Медленно вытащи руку из портфеля.

Нож кольнул Васильева в шею — депутат отшатнулся.

— Я сказал, медленно! — повысил голос Серый. — Не дёргайся, Александр Гаврилович.

Я приподнял пистолет, направил его на подбородок Васильева. Увидел, как над правым плечом депутата Ленсовета появились пальцы его поднятой вверх руки.

— Молодец, Александр Гаврилович, — сказал Арбузов. — Вот так и сиди. Не кипешуй. Деньги мои где?

— Ты что творишь, Серый?

В голосе депутата звякнул металл — нотки испуга я в нём не услышал.

Васильев скосил на меня глаза. Сперва он задержал взгляд на моём лице, затем Александр Гаврилович заглянул в дуло пистолета.

— Что ты задумал, Серый? — спросил он.

Васильев говорил спокойно. Но на лбу у него блеснули капли пота.

Серый оскалил зубы.

— Мне тут маляву кинули, Александр Гаврилович, что ты западло затеял, — ответил Арбузов. — Кинуть меня ты решил. Шепнули: зассал ты, что папаша-генерал той журналистки через меня и до твой шконки достанет. Авторитетные люди такое подсказали. Они порожняк не гонят. Вовремя меня шухернули. А я тут прикинул… Так может, ты и не зассал вовсе? А так и задумывал? Что скажешь, Александр Гаврилович? Сразу хотел меня в расход пустить? Думал: вальнёшь меня и денежки мои скрысятничаешь?

Серый кивнул головой — указал на невидимый с моего места портфель депутата.

— Что у тебя там, Александр Гаврилович? — спросил он. — Там волына лежит? Ты за ней потянулся? Вальнуть меня решил? Я угадал?

Арбузов издал торжествующее «ха!» и сообщил:

— Так и у нас волына есть, Александр Гаврилович! Димон неплохо из неё шмаляет. Он враз размажет твои мозги по лобовухе!

И тут же рявкнул:

— Руки не опускай! Порежу!

Васильев скривил губы и поинтересовался:

— Что ты несёшь, Серый? Разве я тебя хоть раз обманул? Ты меня не первый день знаешь…

— Конечно, знаю, Александр Гаврилович! — сказал Арбузов (я услышал в его голосе истеричные ноты). — Потому я и задумался: что ж ты так осмелел сейчас, генерала КГБ не испугался? Пробил я обстановку через добропорядочных людей. Узнал про папашу этой журналистки. Сказали, что серьёзный он человек. При реальной власти. Мне шепнули: он в два счёта просеет Ленинград после смерти своей дочурки. И возьмёт меня за жабры. А тебя это и не взволновало, Александр Гаврилович. С чего бы так?

Я увидел, как Васильев вновь отшатнулся — из прокола на его шее выглянула рубиновая капля.

— Ты сдурел, Серый? — спросил депутат. — Кто тебе так по мозгам прошёлся? Или ты чифира перебрал? Я же тебе сразу обрисовал расклад. Про папашу Лебедевой предупредил. Разве не так? Сказал, чтобы ты не трогал эту девку в городе. Разве не я тебе про её отпуск говорил? Было такое? И цену за её голову я именно из-за этого папаши из КГБ в полтора раза поднял. Или ты забыл? Девку уже нашли. Но пока не опознали. Её серьги ты мне принёс. Поэтому я тебе верю, Серый. Убери нож. Поранил уже меня.

Александр Гаврилович медленно приблизил руку к своему горлу, прикоснулся указательным пальцем к порезу. Он взглянул на кровь. Затем посмотрел на Арбузова.

Серый опустил нож — рыжеволосый депутат Ленсовета кивнул головой.

— И приятелю своему скажи, чтобы не тыкал в меня стволом.

Васильев посмотрел мне в глаза — испуга я в его взгляде не ощутил.

Серый тоже стрельнул в меня глазами,