Возгарка I - Ксения Ахметшина

своих мыслей, я долго дышал ночным воздухом, слушал тихий плеск набегающих волн, забиваемый работой поршня, и целиком погрузился в глубокую безмятежность человека, которому некуда спешить…

Внезапно я насторожился, заслышав шорох крыльев. Через миг на планширь фальшборта приземлилась большая птица в траурном оперении. Ворон покосился на меня, мигнул третьим веком и гаркнул. Я молниеносно сцапал наглеца. Птица дико заголосила и начала клевать перчатку. Мои пальцы сжали её клюв, заставив утихнуть. Чёрные бусинки глаз встретились с моими, слегка безумными и куда более непроглядно чёрными очами.

Не положено воронью летать по ночам. Плевать, какое там у них оперенье. Увидишь такую птицу в неурочное время — знай, что почти наверняка её глазами на тебя пялится колдун.

Не найдя признаков Вальдемара в пернатой твари, я разжал пальцы. Птица, страшно ругаясь, унеслась подальше от клыкастого параноика.

— Du kleine Fotze, — в сердцах обругал я эту заразу в ответ.

Шумно выдохнув, стащил с головы треуголку и запустил руку в нечёсаные волосы. Деревянный рычаг снова лёг под пальцы: давление, льющаяся на палубу вода. Тихое журчание снова понеслось через шпигаты за борт.

Вторую руку я сунул за ворот рубашки и достал гайтан с фетишем из чёрных перьев, соединённых смолой и скреплённых неким полезным обрядом. Может, сбой произошёл и эта штуковина начала приманивать птиц, а не отгонять?

Сбежав из горного монастыря, куда меня для острастки упёк дядюшка после нашей дуэли, я воспользовался заначками, устроенными на чёрный день, и купил себе несколько надёжных ритуалов и амулетов, которые не должны позволить установить моё местонахождение магическим путём: ни Вальдемару, ни любому другому талантливому к тайным искусствам существу.

Что не помешает разыскать меня глазами одержимого животного…

Потому приходится таскать на себе вот такой, воистину деревенский оберег — птицегон. Такие обычно прикрепляют к огородным пугалам, чтобы те эффективнее справлялись с возложенными на них обязанностями. Придётся приобрести новый, раз на этом чары ослабли или сдурели.

Рванув шнурок с шеи, я зашвырнул его прочь по лунной дорожке на воде.

Глава 7. Никола

— А я говорю, что это плохая идея, — шепнула Таяна, покосившись на Витека.

Мы втроём сидели в кустах за околицей небольшого хутора. Все ставни уже закрылись на ночь, а из некоторых труб тянуло дымом: в предгорьях по ночам такая холодрыга иногда бывает, что даже в конце лета очень можно хвост отморозить.

Витек, мой старший брат, вглядывался в человеческие жилища с решимостью настоящего вожака. Ну, собственно, он и так вожак нашей маленькой стаи. Отец-то погиб, маму тоже кровососы выследили, как и всех остальных. В общем, втроём мы остались.

У них обоих волосы тёмные, папины, а я больше в маму пошёл. У неё красивая русая коса была. Я стараюсь пореже семью вспоминать: грустно становится, хоть вой.

— Вон тот хлев, — Витек показал в сторону низенькой пристройки у самой окраины хутора. Глаза у нас сейчас были волчьи, так что в темноте мы всё видели, просто без ярких красок.

— Блин, как я это ненавижу, — снова пробормотала Таянка.

— Сделаем всё быстро и свалим, — Витек не захотел пререкаться с ней. Вообще, они часто ссорятся, но сейчас на это действительно нет времени. — Пошли.

Он ринулся вперёд, пригибаясь, но не падая на четвереньки. Мы с сестрой потрусили следом. Перемахнули через забор и затаились в тени какой-то баньки.

Скрипнула дверь сруба напротив, и на порог вышла пара подвыпивших мужиков с люльками в зубах, ну, с трубками курительными. Мы подождали, пока они распрощаются. Вот один вернулся в дом, а второй, пошатываясь, убрёл восвояси.

Витек знаком показал, что пора двигаться. Мы не пытались пробраться в хлев через дверь: её заперли на замок. Витек подставил мне ладони и помог подняться выше. Я зацепился за колоду деревянного окошка, подтянулся и забрался внутрь. Сам Вит бы сюда не пролез: уж больно плечи широкие, а у Таянки… ну, кое-что тоже мешает.

Очень пахло свинячим дерьмом, а ещё соломой — она колола босые пятки. Мы всегда без обуви ходим, если не сильно холодно, ведь так перекидываться быстрее получается. Толстая свиноматка всхрюкнула и покосилась на меня, но отвалилась обратно спать. Поросята тоже дрыхли: крупные, двухмесячные. Блин, могут и в окошко не пройти…

Но отступать-то поздно.

Я перевернул деревянное ведро от помоев и поставил под окошком.

Первого поросёнка я вытащил из укромного гнёздышка в соломке очень осторожно. Этот пятачок проснулся, но визжать не начал, а с интересом покосился на меня. Похрюкивать он начал только когда его передние копытца свесились на улицу. Но мальца тут же подхватили руки моего брата или сестры, а я уже полез за вторым.

Тут в замке провернулся ключ…

Вытаращившись с испуга, я всё же схватил ещё одного: этот сразу начал визжать. И продолжал голосить, вылетая из окошка.

— Ах ты ж, зараза! — вызверился мужик, появившийся в дверном проёме.

В тот же миг мои пальцы ухватились за край толстой рамы. Рывок — и ноги полетели на свободу быстрее головы. Ошалевший от такой прыти мужик даже замолчал, но вскоре выскочил из свинарника и ещё долго орал нам вслед, будя всю округу.

Витек и Таяна тащили по поросю, а я гнал порожняком. Под конец мы даже поржали. Приятно было видеть сестру весёлой. Правда она быстро вернула себе серьёзный вид и сказала: