Фантастика 2025-196 - Кирилл Станиславович Бенедиктов

получив дубликат ключа. Хотела бы она посмотреть на присяжных, которые не признают его действия попыткой изнасилования. Дана попробовала напрячь мышцы и поняла, что из ее затеи ничего не выйдет. Не сейчас, во всяком случае. Она была слишком разбита, слишком вымотана и подавлена всеми событиями этого долгого дня. Придется, видно, выслушать его историю до конца.

– Андреаса Типфеля признали невиновным в убийстве венгерского офицера и отправили за Стену – его свернутые набекрень мозги все равно не оставляли властям Федерации другого выхода. Кажется, он обосновался в лагере Макомба-10, населенном в основном выходцами с Африканского Рога, во всяком случае, именно там его видели в последний раз. Сумасшедший или нет, он сохранил свою привязанность к черномазым мальчикам. К юным брюнеткам, полагаю, тоже.

Дана прикусила губу, пытаясь хотя бы таким образом вырваться из вязкой трясины полусна-полуяви, в которую погружали ее слова Карпентера Странное дело – ей бы сейчас злиться, бросаться на него с кулаками, биться в истерике – а вместо этого она чувствует себя введенной в состояние транса сомнамбулой. Может, Фил все же добавил ей что-нибудь в виски?

– Теперь перейдем к гипотетической части нашей истории, – продолжал между тем Карпентер. – Представим себе, что у бравого инспектора Лигетти была привычка приводить домой... э-э-э... девиц легкого поведения. Жил он одиноко, старая экономка посещала особняк на Габсбург-авеню четыре раза в неделю по утрам, так что большую часть времени он мог водить к себе хоть зебр из зоопарка – никто бы его за это не упрекнул. Представим также, что одна из таких девиц настолько понравилась инспектору, что он оставлял ее у себя в квартире, уходя на дежурство, и даже, возможно, позволил ей пользоваться ключами от дома. Глупость, конечно, тем более непростительная, что мы говорим об офицере полиции, но многие ли сыны Адама способны сохранять рассудок, если дочери Евы всерьез хотят, чтобы они его потеряли? Предположим, что речь идет о совсем юной девочке, не старше пятнадцати лет, наивной и неиспорченной, насколько это слово может вообще быть применимо к представительнице древнейшей из профессий. Разумеется, Золтан Лигетти не ожидал от нее никаких неприятностей.

Ораторская пауза,подумала Дана, когда Фил остановился, чтобы перевести дух. Ну что ж, в проницательности ему не откажешь. Только с ее легендой Карпентер попал в молоко – она с самого начала отказалась от мысли притвориться проституткой. Золтан действительно часто пользовался услугами профессионалок, но никогда бы не оставил такую девицу у себя дома. Когда они познакомились в башне для воздушных танцев на Замковой Горе, Дана рассказала ему правду – не всю, но правду. Она – фотомодель, юная звездочка одного из крупных будапештских агентств. Приехала из провинции, родственников в столице у нее нет (о том, что провинция – это Братислава, она благоразумно умолчала). В агентстве ее знали под именем Агота Чапо – нормальное венгерское имя, никаких опасных для бизнеса славянских ассоциаций. Так она Золтану и представилась. Инспектор слыл человеком замкнутым и скрытным, не в его привычках было делиться с приятелями и сослуживцами подробностями своей интимной жизни. Встретились они в конце июня, а к 17 сентября о существовании в жизни Золтана Лигетти фотомодели Аготы Чапо догадывалась разве что экономка.

– И это было роковой ошибкой инспектора, – выдержав паузу до предела, продолжил Карпентер, – потому что вечером 17 сентября, пока офицер нес дежурство на мосту через Дунай, его юная подруга, воспользовавшись доверенными ей ключами, привела в квартиру на Габсбург-авеню Андреаса Типфеля. Типфель, искренне веривший в то, что имеет дело с сестрой хозяина дома, несколько раз удовлетворил свою страсть на широкой постели Золтана Лигетти, оставив на простыне некую органическую субстанцию – именно она, кстати, и легла впоследствии в основу порочащей честь убитого полицейского версии о гомосексуальном конфликте. Выждав строго определенное время, девушка выгнала любовника и тщательно уничтожила все следы собственного пребывания в доме, включая пресловутые отпечатки пальцев на бокалах. Остальное, собственно, не так уж и интересно. Когда Золтан Лигетти вернулся с дежурства, эта изобретательная девица, скорее всего, поднесла ему коктейль с какой-нибудь отравой. Может быть, для верности она его еще и придушила... но это уже игра моего воображения. Патологоанатомическая экспертиза проводилась лишь поверхностно, что вряд ли может быть поставлено в вину следствию, если вспомнить, в каком состоянии находился труп. Конечно, чтобы так разделать взрослого сильного мужчину, требуется немалая сноровка... Но кто сказал, что даже хрупкая девушка, вооруженная армейским виброножом, не в состоянии аккуратно распилить тело на шестьдесят четыре куска? Особенно если она целый год посещала занятия по анатомии в Братиславском медицинском колледже.

Он все знает, обреченно подумала Дана. Он знает даже про колледж. Похоже, он вообще серьезно подготовился к этому разговору. Но почему же он завел его именно сегодня?

– Мрачная история, – сказала она, еле ворочая языком. – Ты мастерский рассказчик, Фил. Не понимаю только...

Каждое слово давалось ей с огромным трудом, и Дана не успела договорить фразу до конца, когда Карпентер перебил ее:

– ...Какое отношение она имеет к тебе? Ты это хотела сказать? Скорее всего, никакого. Разве что по странному совпадению именно в том году в Будапеште в одном из модельных агентств подвизалась некая Дана Янечкова. Правда, тогда она предпочитала зваться Аготой Чапо. Венгерский национализм, не так ли? Словаки считались людьми второго сорта, и со славянским именем нечего было и надеяться сделать себе карьеру. Что ж, это так понятно...

– Это преступление? – Дана сделала над собой немыслимое усилие и посмотрела Карпентеру прямо в глаза. Холодная голубая эмаль – никаких эмоций. Типичные глаза англосакса. – Взять себе сценический псевдоним – это преступление?

– Разумеется, нет. – Фил снова наполнил свой бокал, и Дана заметила, что литровая бутылка опустела почти на две трети. — Мы сейчас говорим не о преступлениях, а о совпадениях. Самым странным совпадением во всей этой истории, однако, является тот факт, что за четыре года до своей ужасной гибели инспектор дорожной полиции Золтан Лигетти предстал перед судом за непреднамеренное убийство водителя грузовика, показавшегося ему террористом. Не спрашивай меня, почему суд оправдал Золтана, – для нашей истории это неважно. Важно то, что погибшего водителя звали Бронислав Янечков, и он был отцом фотомодели Даны Янечковой, выступавшей на подиуме под сценическим псевдонимом Агота Чапо. Той самой Даны Янечковой, которую Андреас Типфель знал как Аготу Лигетти, а сам Золтан считал... кем? Каким именем он звал тебя, Дана?

– Не знаю я никакого Золтана. – Дана ворочала языком с таким трудом, словно он превратился в свинцовую болванку. – Это все твои измышления,