Черная весна - Андрей Александрович Васильев

Про магию я упоминать не стал, ни к чему это. Хотя если дело и впрямь дойдет до драки, я ее в ход пущу непременно. Того же дядюшку ей попотчую.

Дядюшка Тобиас усмехнулся, взял колокольчик, который стоял перед ним, и несколько раз качнул его влево-вправо.

Скрипнули двери, и в зале сразу стало многолюдно. Причем все вновь прибывшие держали в руках арбалеты, которые были направлены на нас.

— Кстати, неплохая альтернатива, братец, — заметил Генрих. — Мне это невыгодно, но тем не менее. Это легче и проще, чем свидание с палачом на Судной площади.

— Легче, — признал Гарольд. — И проще. Но я за последние два года очень отвык от очевидных вещей. Жизнь, знаешь ли, как-то все так хитро выворачивала, что простые пути стали казаться не слишком верными. Да вот и сейчас — казалось бы, мне надо вынуть шпагу и попробовать убить тебя, получив при этом десяток арбалетных болтов в грудь. Все так просто. Но в чем смысл? Ты уцелеешь, поскольку я просто не успею этого сделать, у меня же шансов остаться в живых не будет вовсе. Если же я не стану пытаться тебя убивать, то и эти господа не посмеют стрелять. Нет повода.

Гарольд тянул время, это я прекрасно понимал. Ему ли не знать, что в нашем мире принято убивать без повода. Вот только чего ради он его тянул? Ждал Рози? Но, как по мне, лучше бы ей здесь и не появляться. Мы умрем — это ладно, но ее смерти я не хотел. Может, это и есть любовь? Ну, когда не хочешь смерти близкого тебе человека настолько, что будешь рад умереть раньше него?

— Племянник, заканчивай этот балаган, — хлопнул ладонью по столу Тобиас. — Кладите оба оружие на стол, и оставим пустые разговоры. И сразу: все эти ваши «пройдем по трупам» — только иллюзия. Во дворе вас ждет народу больше, чем здесь. Втрое больше.

— Наши дрязги — это наши дрязги, — ровно произнес Гарольд. — Фон Рут тут ни при чем, как и де Фюрьи. Со мной… будь что будет. Но с какой стороны они в этой истории?

— Мистресс де Фюрьи и вправду ни при чем, — даже как-то радостно заявил дядюшка Тобиас. — Она будет гостьей в моем доме, я ее с дочкой познакомлю, а если ее родня пожалует, то и их встречу да привечу. Хоть эта Рози и из вашего колдовского выводка, но все одно она де Фюрьи. Фамилия, подкрепленная серебряными рудниками и обласканная сразу двумя королями. Так что за нее не волнуйся, она сейчас поплещется в мыльне, потом позавтракает, а потом… Найдем, как ее развлечь, да так, что про вас она и не вспомнит. А вот приятель твой — он никто, нищеброд из лесов. Кабы он еще не видел и не слышал ничего, но это не так. Да еще и брюхо мне хотел распороть, гаденыш такой. У!

И дядюшка, наконец сняв маску добряка, оскалил зубы и замахнулся на меня своей лапищей.

— Вот, Гарольд, — удовлетворенно заявил другу я, — теперь у нас равные права на то, чтобы убить его. Тебе надо отомстить за честь семьи, а мне — за свою собственную.

— Идиоты, — показав на нас, произнес дядюшка. — Все, надоели они мне. Хватайте их.

Часть воинов дядюшки побросала свои арбалеты и кинулась к нам.

Вот тут я и растерялся. То ли доставать шпагу и дагу, то ли нет. Достанешь — получишь болт в грудь или голову. Не достанешь — считай, сдался, а я этого не люблю.

Пока голова соображала, пальцы правой руки, повинуясь рефлексу, который вбивал в нас Ворон, уже привычно сплелись, формула вертелась на языке, и я было почти пустил заклинание в ход, как поймал взгляд Генриха. Ожидающий. Полный надежды.

Этот поганец хотел, чтобы мы выкинули что-то подобное. Более того — на это и был расчет. Ему не колесование наше было нужно, не четвертование. Ему сожжение хотелось посмотреть.

— Гарольд, только кулак или сталь! — заорал я, ткнув пальцами в глаза первому набежавшему здоровяку, этот трюк у меня отлично получался еще в Раймилле. — Без ничего!

— Понял, — ответил мне Гарольд и врезал кулаком одному из стражников. — Как по мне, надо вовсе без крови обойтись, а то ее на нас повесят.

Без крови — это было все равно что сдаться. Собственно, нас и скрутили через минуту. Может, это и неправильно, может, стоило все же попробовать прорубить себе путь? Да и потом — не один же коридор в этом замке? Есть какие-то тайные ходы и все такое.

Но это должен был решать Гарольд, а он за шпагу не взялся. Значит, не счел нужным. Выходит, есть у него какие-то резоны так поступать.

— И снова ты ошибся, — попенял Генриху дядюшка. — «Они колданут, они колданут». Вот, не колданули. Даже за сталь не взялись, негодяи такие. Слушай, может, в дальних краях Гарольд и впрямь ума-разума набрался?

— Тогда его точно убить надо, — буркнул вновь побледневший Генрих, который, несомненно, был крайне разочарован нашим поведением. — Я и в те времена, когда он был дураком, его еле терпел, а уж в качестве умника он станет вовсе невыносимым.

— Не набрался, — с сожалением произнес мой друг. — Теперь я это наверняка знаю. Не послушал умного совета, сделал все по-своему, как привык, и вот результат.

— Снявши голову, по волосам не плачут, — назидательно произнес дядюшка. — А вообще — да. Сиди ты на Западе, не сунься сюда, тогда и жив бы остался.

— Ну да, — сплюнул Гарольд. — А вы бы все новых и новых наемных убийц подсылали.

— Не без этого, — признал дядюшка, подходя к нему и доставая из ножен его дагу. — Но и меня пойми. Ты мне живой не нужен. Положение при дворе шаткое пока, не всем фамилиям пришлось по душе то, что произошло. А если еще вспомнить про родню твоей матушки… Опять же — ну как ты к Рою Шестому побежишь? Он тебя всегда любил. И с де Фюрьи ты сошелся близко, твой лучший друг — жених одной из их рода. А я ведь про это даже и не знал. Нет, никак тебе жить нельзя. И приятелю твоему