Долгожданная кража - Владимир Зингер

— Думно будет, так сам в церковь сходишь, да покрестишься, — сообщил отец.

Тоже верно отец сказал. Вот, как стало «думно», так и пошел, и окрестился.

— Коля, а может, ты прямо с батюшкой и договоришься? — предложила мать. — Все-таки, ты ему собаку лечил.

Про то, что отец лечил собаку батюшки, я не знал. Сразу же в мозгах засвербела песенка про служителя культа и его домашнее животное, но я сразу же ее отогнал.

— А ты лечил? — заинтересованно спросил я.

— Ага, — кивнул отец. — Батюшка прямо сюда приехал — Николай Алексеевич, выручай! Мол, собака любимая, не знаю, что и делать. Жрет, как не в себя, а худеет. Понос, опять-таки. А еще по полу на жопе елозит.

— Так у нее глисты, — безошибочно поставил я диагноз. Уж этого-то я, как сын ветеринара, насмотрелся. Странно, что священник не понял. Но с другой стороны — он мог таких тонкостей и не знать.

— Только не глисты, а гельминтозы, — уточнил отец. Строго сказал: — Берешься ставить диагноз — называй правильно.

Батя, как и любой врач — человеческий или звериный, не очень любил, если дилетант ставит диагнозы. А ведь учить и лечить, как известно, умеет каждый.

— И как успехи? — спросил я.

— Да как обычно. Выдал я батюшке таблетки, рекомендацию дал, как их пёске скармливать, а еще — чтобы присматривал святой отец за своей псиной, когда та по улицам бегает, да все подряд жрет. Вроде бы, выздоровел пес.

— Так ты договоришься с батюшкой? — опять поинтересовалась мать.

— Так чего тут договариваться-то? — хмыкнул отец. — Тут ни с кем и договариваться не нужно. Пусть твой друг с женой и ребенком прямо в Грязовец приезжают, в божий храм. Или к нам сначала. Переночуют, а с утра я их на автобус посажу, да в Грязовец отвезу, до церкви доведу, вот и все.

— А мне приезжать? — поинтересовался я.

— Тебе не стоит, — покачал головой отец. — Мы и без тебя обойдемся. Твоего друга здесь никто не знает, до него дела никому нет. А вот ты, если в церковь пойдешь, можешь кому-нибудь из знакомых на глаза попасться.

Кажется, опасения отца смешные, но он прав. Мало ли что.

— Слушай, а если ты Сашку с женой в церковь поведешь, тебе ничего не будет? — спросил я, вспомнив вдруг, что и отец мой член партии. А он еще и членом райкома состоит.

— Так мне-то что? Одно дело, если бы я своего сына или внука, — многозначительно посмотрел отец на меня, — в церковь повел, а тут малознакомые люди. Повел и повел, кому какое дело? Если начнут вопросы задавать, то скажу — дескать, отговаривал, агитировал, но впустую. А Конституция СССР религиозные обряды не запрещает.

С утра в субботу мама побаловала нас горячими пирогами — и с картошкой, и с рыбой, и моими любимыми с творогом. А потом мы пошли с отцом перестраивать сарайку. Он ее давно собирался переделать, но руки не доходили. А тут сынок кстати приехал. Что ж, сарайку, так сарайку. Я, кстати, почему-то не помню — переделывали ли мы с отцом сарайку в той, моей прошлой жизни? А может, отец управился и без меня. Так что, я молодец. Хотя бы сейчас да немного помогу родителям.

А вечером будет баня, настоящая, не городская, с мягким пушистым веничком, с терпким чайным грибом вместо кваса для восстановления кислотно-щелочного баланса (ой, поспешил — не знают ещё люди таких выражений). К послебанному столу поспеют истомившиеся в русской печке серые щи, мои любимые. Кроме как дома нигде таких не едал. Сказка! Эх, еще бы Нину сюда. И в баньке бы вместе попарились, и щец маминых поели. Правда, совместный поход в баню старики не одобрили бы, да и Нина не согласится — только после ЗАГСа. Но разве я против?

Глава 10

Плохие новости

Почему всё хорошее так быстро заканчивается, думал я по дороге от родителей. Выходные пролетели стремительно и незаметно, оставив в душе лёгкую грусть и ощущение уходящей натуры. Одна радость — родители пока в силе.

Понедельник, как обычно, наградил всех кучей новых забот, накопившихся за выходные. Да ещё Николай Иванович строго напомнил, что заканчиваются и месяц, и квартал, а по девяти месяцам, как известно, год верстается. Так что нам, то есть сыщикам, «ухо вялить» некогда, а нужно всем вместе дружно засучивать рукава и «подбивать хвосты». (Он сегодня был необыкновенно щедр на всяческие идиомы). И вообще, чтобы никаких перенесённых глухарей на октябрь.

Вдохновлённые руководящими указаниями, мы разошлись по своим рабочим местам, а я даже успел кое-что поделать в плане их реализации — сочинил постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по одному материалу, как раз по срокам выходящему в октябрь. Откликнулся незамедлительно на призыв шефа, так сказать. Подшил десяток разных бумаг в хилые картонные корочки и уже собрался нести свой шедевр на подпись, когда на пороге появился помощник дежурного:

— Алексей, тебя к начальнику.

Я молча посмотрел на гонца в раздумии, какой именно начальник может хотеть меня видеть и зачем. Обычно неожиданные вызовы к начальству ничего хорошего не сулят: или дополнительные хлопоты за счёт собственных внутренних резервов, или разнос по какому-то случаю, тебе пока ещё неизвестному. Благодарность за службу в таких ситуациях предполагается с наименьшей вероятностью.

Помдеж понял мой невысказанный вопрос:

— Да к БАМу тебе, к Большакову, то есть.

По дороге к начальству быстренько прокрутил в голове свои грехи и ничего уж очень крамольного не нашёл. А то, что слинял в пятницу, так о том, куда именно я слинял, кроме Саньки и не знал никто. Да и не дело это для начальника на такие мелочи своё ценное время изводить.

Алексей Максимович находился в кабинете один. Не здороваясь, он указал мне на стул у небольшого приставного столика — садись. Так же молча, вытащил из папки с надписью: «Входящие» несколько листочков под одной скрепкой и отправил их по столу в мою сторону. И вот тут мне показалось, что в глазах его проявилось нечто, весьма похожее на укоризну, смешанную с