Мальчик из будущего: Мальчик из будущего. Отрок. Новик - Владимир Геннадьевич Поселягин

думал, прибыл не один, а в сопровождении троих спутников. Одного я знал, молодой офицер, что вчера окрикивал меня на улице. Двух других я не знал, одному было лет тридцать, второму ближе к сорока. Последний не имел армейской осанки, однако государева человека в нём отчётливо было видно, наверное, какой-то чиновник. Адмирал лично представил мне всех своих спутников, немного нарушив уже устоявшийся для меня церемониал, но так как я сам его недолюбливал, сделал вид, что не заметил. Молодой офицер оказался личным порученцем и адъютантом адмирала. Тот всё же не покинул службу, перешёл в географическое общество и готовил судно для исследования Арктики. Какой неугомонный.

Пожилой оказался представителем МИД Российской империи. Для чего его взял адмирал, не совсем понятно, может, сам напросился? Вот третий, блондин лет тридцати был в прошлом капитаном второго ранга ВМФ РИ, командовал в Русско-японскую звездой вспомогательных крейсеров. Звезда это пять вооружённых судов. То-то лицо знакомое, видел я его в Порт-Артуре, он вроде тогда лейтенантом был на «Севастополе». Он, как и многие из офицеров, подал в отставку после позорнейшего поражения. В тяжёлом сражении русский флот не смог разбить японскую эскадру, усиленную английскими кораблями. Японские сухопутные войска, в первое время лишенные снабжения, не смогли захватить Порт-Артур и были вынуждены осесть в оборону, окружив город. Из-за открытого предательства оборона была развалена, и войска и остатки флота буквально сданы неприятелю к их полному изумлению и радости.

Заключен мирный договор при помощи англичан, по которому воюющие стороны остались при своих. В течение нескольких дней после капитуляции в отставку подают офицеры, воевавшие под командованием Макарова с Японией, а следом за офицерами Тихоокеанской эскадры уходят со службы и другие боевые офицеры и старослужащие из рядового состава. По примеру флота сухопутную армию покидают офицеры и унтеры, тем самым выражая недоверие императору, который поставил интересы семьи выше интересов России. К тому моменту как раз дошли до них газеты Эриха, где было выложено письмо, по которому меня фактически прогоняют с театра военных действий. После этого начинаются повальные увольнения. Именно это и разъярило императора до такой степени, что он начал чистку. Насчёт меня и того письма было выложено опровержение, что оно поддельное, однако моё интервью, где указывалось, что я получал его из рук личного порученца Императора, ставило под сомнение это опровержение. Сомневались очень многие. В результате война закончена, корабли на других флотах, и вооружение в наличии, а тех, кто умеет и хочет воевать – фактически нет. Полно придворных и блестящих штабных офицеров, в наличии гвардия, а тех, кто способен вести за сбой и побеждать – нет. Это был тот удар, который Россия с трудом сдержала, и если вдруг снова возникнет какой конфликт, воевать фактически будет некому.

Кавторанга звали Андреем Вороновым. Войну он начал мичманом, капитаном буксира, приписанного к Тихоокеанской эскадре, до этого был лейтенантом на броненосце, но перед началом войны с понижением в звании переведён на буксир. За него Макаров поручился, значит, офицер стоящий. Алексеева, прошлого наместника на Дальнем Востоке, капитан, как и я, терпеть не мог, это наместник его на буксир перевёл. А так получить капитана второго ранга к концу войны и три боевых ордена дорогого стоит. По словам адмирала, который отвёл меня чуть в сторону, давая краткую, но достаточно качественную информацию по гостям, причина появления Воронова была достаточно прозаична. Так как уволилось достаточно много народу, то истинный моряк, он никак не мог найти работу и, узнав, что мои компании строят суда (я подумывал образовать четвёртую, по морским перевозкам, но работать она будет чисто по моим предприятиям), он и надеялся получить место. Причём это первая ласточка, остальные ожидают, какое я приму решение.

Вот чиновник мне был не интересен, хотя он как раз прибыл по делу, императора интересовала постройка авиазавода на территории Империи. Переговоры предварительные, однако думать о них мне не хотелось, для этого управляющие есть, они могут принимать такие решения, тем более я уже дал им разрешение, если к ним обратятся с такими предложениями. Дело в том, что во Франции я приобрёл очень дорогой, но при этом отлично оснащённый завод по производству разных станков. Их всего три во Франции, завод вошёл в состав моей авиакомпании. Мухлевал, конечно, при покупке, двое акционеров из состава умерли от несчастных случаев, как раз те, кто был категорически против продажи, но завод всё равно стал мой. Острая необходимость в нём была, вот и пришлось идти на непопулярные методы.

– Причина появления этих людей понятна, – с интересом рассматривая спутников адмирала, которые по приглашению Лючии направились к обеденному залу, сказал я Макарову. – Ладно, давайте пообедаем, и я пока подумаю.

Во время обеда, он длился полтора часа, и это было нормально, мы обсуждали ту самую Русско-японскую войну. Если поначалу между мной и гостями был лёгкий ледок, похоже, они смущались, были не в своей тарелке, то к окончанию обеда уже разгорячённо спорили со мной по тому или иному поводу или с горечью соглашались, когда я описывал явные ошибки. После обеда мы прошли в мой кабинет, где, устроившись в креслах и на диване, продолжили общение. В камине потрескивали поленья, придавая комнате уют и давая тепло – кабинет находился всегда в тени, солнце редко заглядывало в окна кабинета. Закончив обсуждать последствия войны, я ответил на вопросы бывшего кавторанга и чиновника. Капитану сказал, что пока у меня четыре грузовых судна, в Италии на стапелях ещё шесть восьмитысячников. Числятся они пока за «Мед-Ком», и я подумываю развернуть ещё транспортную компанию по морским перевозкам, однако окончательного решения ещё не принял. Вот туда нужны команды, и я ничего не имею против русских моряков. Так что если тот возьмёт на себя набор команд в России, поставлю его шеф-капитаном. То есть старшим.

Вот чиновнику сразу сказал, обращайтесь официально к моим представителям, им даны нужные указания, они же и заключат предварительные договора. Строительство авиазавода в России возможно, хотя, конечно, не желательно:

– Почему, профессор? – прямо спросил чиновник. – Вы всё ещё держите обиду? Но ведь в газетах было напечатано опровержение, что письмо поддельное.

– Меня сейчас это уже не волнует. Обиды детские, не интересно, перегорело. Ну или повзрослел. Нет, размещать авиазавод на территории Империи я не желаю по другой причине. Вскоре, по моему анализу, лет через десять, Российская империя как государство рухнет. Перестанет существовать.

– Я читал вашу статью в «Таймс», они делали перепечатку, – неожиданно сказал чиновник. – Вы действительно считаете, что в России