Не римская Испания. Арбалетчики князя Всеслава. Арбалетчики в Карфагене. Арбалетчики в Вест-Индии - Романова

мечи и кинжалы, с которыми перед этим прошли через половину лагеря. Впрочем, много ли мы навоевали бы четырьмя мечами среди пяти тысяч вооружённых римлян и их союзников? И снова – в который уже раз в этом мире – мы переглянулись меж собой, едва сдерживая ухмылки, да и наш бывший «бригадир» не слишком далеко от нас в этом смысле ушёл. О многозарядном современном пистолете Васькина он-то, конечно, не был в курсе, но уж о наших пружинных пистолях знал и помнил прекрасно. Видел их в деле как-то пару раз – в Гадесе и его окрестностях, помнится. Как и все прежние «разоружальщики», эта римская стража тоже вполне удовольствовалась отстёгнутыми и сданными ей на хранение мечами и кинжалами, даже не подумав о возможном наличии припрятанного оружия. Типа, раз уж соблюли установленный чисто ритуальный порядок – и прекрасно. Другое дело, что в этот раз мы своих смертоносных агрегатов с собой не прихватили, но ведь могли бы, запросто могли. Счастье высокопоставленного римлянина, к которому мы идём, заключается в двух немаловажных нюансах. Во-первых, мы идём к нему не за этим, а во-вторых – мы ни разу не самоубийцы-ассасины. Хоть и при деле подавляющее большинство лагерной солдатни, но помимо стационарных караулов снуют по всем лагерным улочкам и многочисленные вооружённые патрули, мимо которых хрен прошмыгнёшь, если вдруг тревога подымется. Нет уж, как говорится – на хрен, на хрен…

У лагерного претория, едва миновав разоружившую нас первую линию постов, наш проводник повёл нас налево – в квесторий, состоящий из больших складских палаток и нескольких жилых, в одной из которых и обитал тот назначивший нам встречу римский всадник. Возле них мы миновали ещё один пост охраны, с которым сопровождающий нас легионер обменялся паролём и отзывом, после чего проследовали за ним к самой большой из жилых палаток, один из охранников которой, кратко поговорив с нашим провожатым, пошёл внутрь докладывать о нашем приходе.

О римском бюрократизме мы уже были наслышаны и ожидали, что вот теперь ощутим его и на собственных шкурах – ведь и не граждане даже ни разу, а всего-навсего какие-то туземцы, а тут – целый преторский проквестор. Однако же – вот что значат связи «досточтимого» – не стал он нас мурыжить у входа, а принял сразу же. Не стал и слишком уж строить из себя неподкупного, когда сопровождавшие нас рабы выложили перед ним несколько увесистых и довольно характерно звякнувших кошелей и развернули свёрток с кучкой ювелирных украшений, в том числе и золотых – не так, чтоб очень уж массивных, но и не слишком ажурных, а главное – тонкой и искусной работы. Во всяком случае, Гнею Марцию Септиму наше подношение явно понравилось, так что у нас были все основания рассчитывать, что и рожи наши ему после этого тоже понравятся. Ничто и не предвещало вроде бы никакой беды, когда картинно возлежащий на ложе римлянин вдруг всмотрелся в Фуфлунса и изумился вдруг не самым благожелательным образом:

– Ты?! И тебе хватило наглости САМОМУ заявиться в римский лагерь! Вот уж где не ожидал тебя увидеть!

– Разве мы знакомы?

– Короткая же у тебя память, этруск! Но у меня-то она подлиннее! – и римский проквестор выразительно хлопнул себя ладонью по правому боку. – Ну, вспомнил теперь?

Мы с Володей и Хренио лихорадочно соображали, что к чему, и приходили к весьма неутешительному выводу – что надо было всё же рискнуть и прихватить с собой наш огнестрельный и холодно-метательный арсенал, потому как хоть и не понятно, что за хрень происходит, но очень похоже на то, что без него мы в полной заднице. Конечно, при нас наши складные ножи, которых римляне даже вообразить себе не в состоянии, и можно в принципе, взяв римлянина в заложники, попытаться вырваться на свободу, но дальше-то что? Жопа! Как есть полная жопа!

Проквестор тем временем, и не подозревая о грозящей ему весьма нешуточной опасности, не говоря уже о бесчестье, заговорил резко и отрывисто по-латыни, от которой настроение нашего «бригадира» тоже не улучшилось. Тот не слишком весело, хотя и без явного испуга, ответил парой фраз на том же языке.

– Так-то лучше, этруск! – римлянин снова перешёл на греческий, на котором и начал этот не самый приятный разговор. – Не люблю, когда меня пытаются дурачить! И если бы ты упорствовал, я бы приказал арестовать тебя прямо сейчас. Ты смел, этруск… как и тогда, при Заме… Почему я не видел тебя среди выданных нам перебежчиков? Тебя что, утаили от выдачи?

– Меня выкупили, – пояснил Фуфлунс. – По списку, без самой выдачи.

– А, помню, брат рассказывал мне об этой афере! Много вас таких было! Был даже скандал по этому поводу – небольшой, правда, поскольку в нём был замешан мой тогдашний командир Гай Лелий, друг и легат нашего проконсула, и по его приказу дело было замято. Что ж, Публий Корнелий Сципион – наш патрон, и ему виднее. Ну, раз уж ты не беглый, а выкупленный законно – ну, почти, хе-хе – будем считать, что ты отбыл свою кару, и арестовывать тебя не за что. А раз дело обстоит так – мы не будем ворошить старое и продолжать законченную войну. Хоть и нелегко мне забыть тот бой – хорошо ты меня тогда пометил, до сих пор ноет в непогоду!

– Впервые в жизни я рад тому, что мой удар в бою не достиг цели, – только и развёл руками наш «бригадир».

– Не прибедняйся, этруск – почти достиг! – хохотнул римлянин. – Если бы не боковая застёжка панциря – не беседовали бы мы сейчас с тобой!

– На всё воля богов…

– Я же сказал – не прибедняйся! Это была война, и ты был на ней достойным противником. Мы, римляне, умеем ценить ловкость и отвагу в тех, с кем воюем. Да и не хлопотал бы за тебя досточтимый Ремд, которого я знаю и очень уважаю, если бы ты не был достойным по его мнению человеком. А посему – война окончена, выпьем за мир! – По его знаку наша компания примостилась на ложах вокруг стола, а рабыня разлила по расставленным чашам вино.

Дальше разговор пошёл уже конструктивный, ради которого и пришли. План, предложенный Фабрицием Миликону, был хорош, но всего ведь не предусмотришь. Как говорится – гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Мы-то предполагали, что люди вождя, располагая численным перевесом, сумеют задавить противника массой и взять его живым, но слишком уж искусными бойцами оказались мнимые разбойники, и