Адвокат Империи 17 - Ник Фабер

предназначенная для явно нервничающего молодого человека, оказалась куда более… личной. Почти интимной. И это поразило Романа, пока спустя несколько секунд до него не дошёл смысл.

Одной этой короткой речью Император только что сместил весь фокус внимания с Рахманова.

А то, что он сказал дальше, выбило его из колеи.

— И потому, здесь и сейчас, Виктор Распутин, я признаю вас графом Российской Империи, дабы отныне дом Распутиных имел своё продолжение не в легендах — но в живой крови и делах.

Звук разбившегося бокала резанул по ушам.

* * *

Она так радовалась за Александра. Действительно радовалась. Елена никогда не была глупой девушкой. Инфантильной. Наивной. Возможно. Но точно не глупой.

И потому она хорошо понимала, за что именно Александр получал сейчас свой титул. В отличие от Романа она не смогла хоть сколько-то правильно интерпретировать выражение на его лице, так что просто приняла его за ту самую спокойную уверенность в себе, которую так хорошо знала.

Но она всё равно была за него рада. Рада настолько, что стоявшая рядом с ней Ева легонько толкнула девушку локтем в бок.

— Чего? — шепнула ей Елена, не сводя глаз с Александра.

— Ты прямо светишься, — так же тихо ответила ей подруга.

— Ничего я не свечусь…

— Ага, конечно, — негромко фыркнула Ева, чем тут же заслужила осуждающий взгляд со стороны своего отца и дальше продолжила уже куда тише. — Тут можно люстры потушить, и всё равно светло останется.

— Ты преувеличиваешь, — ответила ей Распутина, пряча смущённую улыбку за краем бокала с шампанским.

Впрочем, она хорошо чувствовала, как у неё сейчас горят щёки. На ум пришёл тот самый момент. Когда он уходил из её комнаты. То, как она вскочила с постели и бросилась к нему. Как поцеловала. Этот порыв… Она до сих пор до конца не понимала, что именно тогда сделал Александр для того, чтобы ей стало лучше. Не обращала внимания на то, что он попросил её о поцелуе, даже, наверное, не догадываясь, сколь дорог ей был этот самый поцелуй. Первый в её жизни.

И она вспомнила его до сих пор.

Сейчас, глядя на стоящего перед Императором Александра, одетого в парадный мундир, её сердце замирало…

— И потому здесь и сейчас, Виктор Распутин, я признаю вас графом Российской Империи, дабы отныне дом Распутиных имел своё продолжение не в легендах — но в живой крови и делах.

— Что?

Бокал выскользнул из её ослабевших пальцев и упал вниз, разлетевшись от удара об мраморный пол вереницей осколков.

Тотчас же десятки стоящих рядом с ней аристократов повернули головы в её сторону, отреагировав на столь резкий и неожиданный звук.

Но Елена даже не обратила на них внимания.

— Что… Как это? — поражено повторила она, всё ещё пытаясь поверить в то, что только что услышала. — Он же сейчас сказал…

— Да, Елена, — произнёс мягкий голос у неё над ухом.

Повернувшись, девушка увидела стоящего за её спиной отца Евы. Граф Армфельт смотрел на неё почти что с жалостью и сочувствием.

Но вот какого-то удивления в его взгляде она так и не нашла.

— Что происходит? — сбиваясь зашептала она. — Почему… Почему его величество сказал…

— Елена, я всё тебе объясню, — мягко прервал её граф. — Пожалуйста, потерпи…

— Потерпеть⁈ — вспыхнула девушка, и в этот раз её голос прозвучал уже куда громче. Достаточно громко, чтобы разнестись по залу. — Почему он носит фамилию дедушки⁈ Я не понимаю! Я…

— Елена! — уже куда строже и более резко сказал Армфельт, перебив её на полуслове. — Тебе сейчас нужно замолчать. Я понимаю твоё смятение и непонимание. Мы всё тебе объясним. Но сейчас, пожалуйста, веди себя тише.

Она была поражена настолько, что в ответ смогла только лишь кивнуть.

А все её тёплые мысли об Александре оказались сметены случившимся в один момент.

* * *

— Вы меня подставили, — бросил я Меньшикову, когда тот привёл нас с Виктором в отдельный кабинет.

— Я лишь поставил тебя в ситуацию, в которой умный человек будет молчать и стойко, с присущей ему гордостью вынесет свалившееся на его голову испытание, — спокойно ответил тот, закрывая за собой дверь.

— Я бы сейчас сказал, что думаю о ваших испытаниях, да правила приличия не позволяют, — съязвил я в ответ. — Я же теперь граф, мать его.

Сказав это, я наконец не выдержал. Сунул палец под треклятый воротник и дёрнул его, расстёгивая пуговицы. Первый нормальный вдох показался мне освежающим глотком воды в жаркий полдень посреди выжженной солнцем пустыни.

Повернулся и посмотрел на Виктора. Друг всё ещё находился в состоянии близком к… Я даже не знаю, как это описать. Вид у него был такой, словно его молния ударила. Как-то так. Виктор подошёл к одному из кресел и просто сел в него с пустым выражением на лице, явно стараясь каким-то образом удержать в голове всё то, что только что произошло.

Вспомнив о словах, которые сказал ему Император, я вновь повернулся к Меньшикову.

— Может быть, объясните, почему его назвали Распутиным? — спросил я и заметил, как при упоминании этой фамилии мой друг дёрнулся, словно от пощёчины.

— Потому, что так было необходимо, — сухо отозвался Меньшиков.

— Ну конечно же, — вздохнул я. — Необходимость. Вы этим словом можете оправдать всё, что угодно.

— Не всё, — не согласился со мной князь, но после потраченного на размышление мгновения добавил. — Но очень многое. И меня это вполне устраивает.

— Пожалуйста, ваше высочество, — заговорил Виктор, явно стараясь сдерживать голос, чтобы тот не задрожал. — Скажите уже, что происходит…

— Николай сделал то, о чём я его попросил, — произнёс уже знакомый нам голос.

Виктор резко вскочил с кресла и вытянулся. Как, в общем-то, и я сам. Одно дело — раздражающий до зубной боли князь.

И совсем другое — его императорское величество, вошедшее в кабинет через другие двери.

— Ваше величество, — сказали мы с Виктором одновременно и поклонились, как и говорил Меньшиков.

— Расслабьтесь, — небрежно бросил Император, проходя к нам и на ходу снимая с плеч то ли мантию, то ли плащ, украшающий его плечи, и оставаясь в одном лишь своём мундире. — Николай, оставь нас, пожалуйста. Уверен, что тебе найдётся с кем поговорить в общем зале. Там сейчас небольшой ажиотаж.

Ну что сказать. Я оценил его мастерство преуменьшить накал страстей. Слово «небольшой» подходило для тех эмоций, что я ощутил в зале, примерно так же, как если бы муравей применил его к луне.

— Конечно, ваше величество, — между тем кивнул князь, после чего повернулся и вышел, оставляя нас наедине.

Как только за