Фантастика 2025-196 - Кирилл Станиславович Бенедиктов

глаз циклопа. «Миссис Янечкова, процедура не закончена, прошу восстановить соединение, процедура не закончена, процедура не закончена...» Она была уже у двери. В горле стоял плотный тяжелый ком, ребра сжимал стальной обруч, не пускавший воздух в легкие. Сознание тонуло в багровых волнах паники. «Нельзя кричать, – повторяла про себя Дана, вцепившись в ручку двери сведенными судорогой пальцами, – нельзя шуметь, мне ни в коем случае нельзя шуметь... – Она отчаянно боролась с рвущейся наружу слепой и безумной силой. Хотелось с размаху высадить дверь, наброситься на Фробифишера, сорвать с него дурацкий белый шлем и швырнуть им в висящее на стене кабинета псевдовенецианское зеркало... „Разрушение, – хохотал чей-то знакомый голос у нее в голове, – великое разрушение! Разрушаясь сама, не забудь разрушить все, что тебя окружает!“»

Аппарат у нее за спиной вдруг запищал на высокой ноте, словно обиженный поросенок. Дана отпустила наконец дверную ручку и, развернувшись, с размаху врезала раскрытой ладонью по сенсорам панели управления. Визг оборвался, экран мигнул и погас. Янечкова прислонилась к обшитой теплым пластиком стене медблока и попыталась восстановить дыхание. Стальной обруч понемногу ослабевал, она со свистом втягивала в себя воздух, но вместе с первым же вдохом откуда-то накатила страшная слабость, и Дана почувствовала, что ноги больше не держат ее. Она медленно опустилась на корточки, упираясь в стену позвоночником, лопатками, затылком, ощущая себя пустой оболочкой, проколотой надувной игрушкой, обваливающимся внутрь себя домом. Ярость исчезла, сменившись отчаянием и ужасом. Дана обхватила руками колени и принялась тихонько раскачиваться из стороны в сторону, стараясь не потерять контакта со стеной.

Нет выхода, думала Дана, сдерживаясь, чтобы не закричать в полный голос, из ловушки нет выхода... Это случилось, это началось, а начавшись, это уже не остановится... «Поцелуй Снежной королевы» еще мог бы помочь, да и то при условии, что она ляжет на операцию немедленно. Случись это дома, она, возможно, восприняла бы удар не так болезненно. Но здесь, в одиннадцати километрах над океаном, в тысячах миль от ближайшей клиники, где могли бы хоть ненадолго отвести нависшую над ней беду, у нее не оставалось никакой надежды. До возвращения в цивилизованный мир – целых три дня, целых семьдесят два часа, и один бог знает, какие еще страшные перемены могут произойти с ее великолепным юным телом за это невыносимо долгое время. Но даже если случится чудо и через три дня еще не станет окончательно поздно, то где взять деньги для оплаты такой операции? Страховки абсолютно недостаточно, предупредил ее старый доктор Голдблюм, а ведь страховка у нее отнюдь не маленькая. Фробифишер не даст ни гроша сверх выходного пособия – в этом Дана убедилась, понаблюдав за тем, как он вел себя после достопамятного скандала в Бангорском поместье. Ни малейшего намека на то, что между ними долгие годы существовали близкие – и порой весьма неформальные – отношения. Холодное вежливое равнодушие, не более. На приеме, разумеется, он изображал заботливого папочку – нежно обнимал Дану за талию, ревниво хмурился, когда кто-нибудь из гостей уделял ей слишком много внимания, даже шептал на ухо разные глупости. Но шоу закончилось вместе с приемом, точнее, в тот момент, когда она попросила у Роберта разрешения удалиться. Наутро он даже не поинтересовался, зачем ей понадобилось играть в Золушку, так скоропалительно бежав с бала. Нет, сказала себе Дана, для Роберта я уже пройденный этап, и денег мне от него не дождаться. Тогда остается только Фил, мерзкий, ненавистный Фил и его загадочные хозяева. У этих деньги наверняка водятся; вот только шансы получить от них чек на предъявителя или пулю в голову примерно одинаковы. К тому же совершенно непонятно, чего они от меня добиваются; может статься, после того, как я вставлю их дурацкий рубин в контроллер компьютера, деньги перестанут волновать всех, кто будет находиться в тот момент на базе «Асгард»... И все-таки это мой единственный шанс. Господи, господи, не дай мне умереть старухой! Я готова на все, только бы остановить разрушение...

Дана с ненавистью посмотрела на платиновый браслет с рубинами, охватывающий ее левое запястье. Вот твоя цена, сказала она себе, вот цена твоей свободы и независимости. Тебя купили, как последнюю шлюху, тебя наняли для непонятного и наверняка связанного с огромным риском задания, а ты даже не уверена, заплатят тебе или нет.

Ненависть неожиданно помогла ей. Не успокоиться, нет, но собраться с мыслями. Она обладала такой способностью – трезво оценивать ситуацию в любом состоянии, несмотря на безжалостные удары судьбы. Если бы не этот талант, Дане едва ли удалось бы преодолеть все препятствия на скользком и трудном пути к вершинам Прекрасного Нового Мира. Красивых голодных девочек всегда было слишком много. А наверх пробились считанные единицы.

Удивительным образом Дана никогда не задумывалась над тем, что помогало ей добиваться успеха там, где других ждала горечь поражения. Все эти годы она просто жила, механически карабкаясь все выше и выше, обдирая в кровь пальцы и ломая ногти, каждый день выигрывая очередную схватку с окружающим ее миром. И только теперь, очутившись на краю пропасти, она наконец обернулась назад... Нет, не так. Словно бы чья-то сильная безжалостная рука схватила ее за волосы и развернула лицом к бездне, из которой она когда-то сумела выбраться и в которую неизбежно должна была упасть снова.

Ненависть, подумала Дана удивленно, вот что, оказывается, давало мне силы. Я всегда побеждала, потому что ненавидела. С самого начала, с трущоб Братиславы, с унижений, пережитых в веселом и надменном Будапеште, когда каждая сволочь за паршивые пятьдесят евро могла целую ночь делать со мной все, что угодно. Это ненависть вытащила меня наверх – не красота, не умение манипулировать мужчинами, даже не удача. Только ненависть. Чем больше я ненавидела весь этот богатый и счастливый мир, тем покорней он расстилался у моих ног. Дура, наивная дура! Я хотела победить в борьбе без правил... Нельзя ненавидеть бесконечно, ни у кого не хватит на это сил. Мир потихоньку приучил меня любить его, и как только ему это удалось, я проиграла. Все, что произошло со мной, очень логично. Я расслабилась. Я потеряла хватку – ту, которая когда-то помогла мне уничтожить убийцу своего отца. Я забыла, что такое настоящее самообладание, а ведь раньше оно помогало мне выпутаться из ловушек посерьезней, чем эта. Я превратилась в слабую, испуганную девочку. Роскошная жизнь наверху развратила меня, сделала беспомощной и уязвимой. Но будь я проклята, если позволю миру довести свою подлую игру до конца!

Я могу